– Так. За спасение благодарю. Но, очевидно, я чего-то не понимаю. Если генерал Врангель, которого я, признаться, плохо помню, является Верховным правителем, то где, простите, в таком случае генерал Деникин, принявший от меня титул Верховного? И каков вообще государственный строй в России? Что такое Югороссия? Следует ли понимать, что с большевиками заключен мир и лозунг единой и неделимой России потерял свое значение? Либо я несколько повредился в уме, либо происходит нечто мне непонятное.
«Хороший симптом, – подумал Шульгин, – «пациент» сохраняет критический стиль мышления. Понятно, что все им пережитое – катастрофа на фронте, предательство союзников, допросы в Чека, почти целый год в одиночке с еженощным ожиданием смерти, – отнюдь не способствует душевному равновесию, но все же радость от чудесного спасения должна бы перевесить…»
– Александр Васильевич, – сказал он, – может быть, не будем именно сейчас вдаваться в скучные подробности жизни? Разве мало вам того, что есть в данную секунду? Могли ли вы вообразить подобное еще шесть часов назад? Эрго – бибамус[5].
Адмирал послушно выпил еще. Кетлинский, до этого не участвовавший в застолье, по сигналу Шульгина подвинул свой стул к торцу стола и тоже взял протянутый стакан.
– Папиросу, сигару, ваше высокопревосходительство?
Колчак взял сигару. Прикурил от поданной Шульгиным зажигалки. Жадно и глубоко, словно это была не сигара, а легкая папироса, затянулся. Не смог замаскировать естественного для соскучившегося по настоящему табаку курильщика дрожания руки.
– Генерал, – спросил он после соответствующей моменту паузы, – вы серьезно считаете, что я потерял над собой контроль? Напрасно. Момент переживания, конечно, был сильный, но тем не менее… Я действительно не понимаю смысла происходящего, но и всего лишь. Казимир Филиппович, здесь присутствующий, является для меня достаточным доказательством, что случившееся не бред и не провокация. Иначе это было бы слишком сложно. Ни мое больное воображение такого не придумало бы, ни тем более красные… Да и в чем смысл подобной мистификации?
«Слава Богу, пронесло, – подумал Сашка. – Противошоковое дано вовремя, и реактивный психоз не успел развиться… А главный мой преферанс, что я именно Кетлинского с собой взял. Знакомое лицо человека, которому он доверяет абсолютно, и в самый критический момент. Сам я ему и за два часа ничего не сумел бы доказать…»
– Александр Васильевич, я восхищен вашей выдержкой и силой духа. Именно поэтому предлагаю вам сегодня не задавать никаких вопросов. Ешьте, пейте, курите, вспоминайте с капитаном минувшие битвы, да, господи, просто в окно посмотрите…