Но смысл-то намеченной акции был совсем в другом.
Они спустились в рубку.
– Вон, идут орелики… – Воронцов указал Новикову отметки на круглом экране локатора. Перебросил на панели несколько тумблеров, включая компьютерную систему распознавания цели. Наведенные по радиолучу оптические датчики, установленные на клотиках мачт, захватили объект, передали сигнал компьютеру, который его обработал, усилил и дорисовал неразличимые с дистанции в двадцать пять километров подробности.
Цветной пятидесятидюймовый экран изобразил отчетливо, словно в записи на лицензионной кассете, картину эффектно режущих штилевое море эсминцев. Они шли строем пеленга, с трехкабельтовыми интервалами, и действительно намеревались зайти на Зонгулдак с северо-запада, перекрывая пароходу прямой путь в Крым. Если жертва рискнет и успеет выйти в открытое море, то прижать ее к обрывистому, далеко выступающему на северо-восток берегу.
– Минут через десять-пятнадцать они нас заметят, – продолжил капитан и скомандовал вахтенному штурману: – Курс NNW-триста десять. Скорость двадцать пять.
Нос парохода покатился влево, под острым углом к курсу эсминцев.
– Сейчас мы покажем им свои мачты и трубы и поглядим, что ребята станут делать, – комментировал Воронцов происходящее малосведущему в морской тактике Новикову. – Включить дымоимитаторы! – приказал он на вахту.
Из трех колоссальных труб «Валгаллы» повалил густой угольный дым. Вообще-то ее парогазовые турбины даже на самом полном ходу давали о себе знать лишь дрожанием горячего воздуха над раструбами вентиляторов, но сейчас требовалось показать англичанам, что кочегары, надрываясь, швыряют лопатами в топки скверный турецкий антрацит.
– Готово, засекли…
На экране было отчетливо видно, как на левофланговом эсминце замигал ратьеровский фонарь.
– Дистанция – десять миль, – вслух прочитал Воронцов показание дальномера, словно Андрей был неграмотный. – Это они пока только дым увидели. Согласовывают тактику…
В следующие минуты по команде командира отряда эсминцы резко прибавили скорость. Под косыми форштевнями вспухли белые буруны. Два корабля стали забирать влево, на перехват, третий остался на прежнем курсе, чтобы отрезать цель от берега.
– Так, года два они машин точно не перебирали, обрастание в Средиземном море тоже приличное, значит, парадный ход у них в лучшем случае тридцать. А то и меньше. Давай пока двадцать восемь дадим, – по-свойски обратился Воронцов к штурману. – Играть боевую тревогу!
Это уже была игра, роботам совсем не требовался высокий и пронзительный крик горна, чтобы переключиться на новую программу, хватило бы и электрического импульса, однако Воронцов старался для себя и Новикова, а еще больше – для мичмана Белли, единственных на корабле людей, в ком старинный сигнал вызвал запечатленный на генетическом уровне душевный подъем, и легкий мороз по коже, и выброс солидной порции адреналина в кровь. Такой же, может быть, или очень похожий сигнал посылал их далеких предков в седло на берегу Калки или со штыком наперевес на стены Измаила.