– Спасибо, дружище, – улыбнулся я. – Но я в порядке, а рожа у меня всегда со сна припухшая, как с похмелья. Ничего удивительного, что после смерти она тоже выглядит не лучшим образом!
– Нет, не припухшая, – серьезно возразил мой друг. – Но что-то с ней явно не так, только я не могу понять, что именно.
– Зато тебе следует умирать почаще, особенно перед свиданиями с красивыми девушками, – усмехнулся я, разглядывая его озабоченную, но излучающую полное физическое благополучие физиономию. – Ты даже помолодел вроде… Или это освещение здесь такое удачное?
– Вот! – торжествующе и в то же время почти испуганно выпалил он. – Я понял, что именно с тобой не так. Ты выглядишь старше, чем обычно, только и всего.
– Ничего хорошего, конечно, – равнодушно заметил я. – Но если учесть, что я не собираюсь на тебе жениться, все в порядке!
– Ох, Макс, в порядке ли? – недоверчиво протянул Мелифаро.
Куда только подевалось его обычное счастливое настроение, ради которого я с таким удовольствием терпел этого, в сущности, невыносимого парня?! Но тогда я не обратил на его замешательство никакого внимания: все происходящее было настолько необычно, что насупленные брови моего спутника казались мне слишком незначительным происшествием.
– Ладно, – вздохнул я. – Фон Явленский тебе не по вкусу, по лицу вижу. Но от культурологического диспута, переходящего в дружеский мордобой, пожалуй, воздержимся. Идем, не век же тут топтаться…
– Вот эта картинка вроде ничего – забавная, – нерешительно заметил Мелифаро, указывая на знаменитый автопортрет Отто Дикса с грудастой музой. – Только женщина какая-то… Слишком уж страшненькая, хотя сиськи у нее очень даже ничего! – откровенно добавил он. – Это ее для смеху так нарисовали?
– Считай, что для смеху, горе мое! – вздохнул я. – Пошли уж!
По правде сказать, меня одолевали прескверные предчувствия, но я старался казаться бодрым и жизнерадостным. Интересно, насколько достоверно у меня это получалось?
Только распахнув дверь, которая, по идее, должна была вести в следующий зал, я начал постепенно понимать законы этого причудливого пространства. Кажется, оно действительно представляло собой своего рода лоскутное одеяло, сшитое из кусочков разных Миров, и кусочки эти были слишком малы, чтобы позволить путешественнику подолгу оставаться в одном мире.
С моим персональным опытом путешествий между Мирами было нетрудно догадаться, что для перемещения из одного «тупика» Лабиринта в другой следовало открыть дверь – знакомая технология.
Там, за дверью, нас ждал полумрак влажной ночи, разбавленный добрым десятком маленьких тусклых лун, бледных, как непропеченные оладьи. Земля была укрыта неким подобием снега: белая масса под нашими ногами казалась хрусткой и податливой, но температура воздуха явно превышала нулевую отметку. Да и сам «снег» был теплым – я узнал это, когда любопытство заставило меня присесть на корточки и погрузить в него пальцы.