Я не успел ответить, потому что он действовал быстрее, чем говорил, при том что тараторил как заведенный. Пока я раздумывал, допустимо ли обращаться с живым человеком, как с неодушевленным предметом, Кеттариец успел не только уменьшить меня до ничтожнейших размеров, спрятать между большим и указательным пальцами – до сего дня я был совершенно уверен, что таким способом хорошо разве что мебель таскать, – но и принести к месту назначения, а там вернуть мне прежний вид. Я как раз успел решить, что его идея мне не слишком нравится, но поскольку все уже случилось, спорить не имело смысла. Тем более процедура не показалась мне мучительной, я вообще почти никаких перемен не успел заметить, только голова слегка закружилась, но это ощущение было скорее приятным, даже удивительно.
Оглядевшись, я обнаружил, что мы находимся в очень маленькой комнате с низким потолком, обставленной чрезвычайно скромно, чтобы не сказать – бедно. Зато окна выходили в сад, роскошь которого даже я, человек далекий от садоводства, не мог не оценить по достоинству.
Пока я осматривался, с треском распахнулась хлипкая дверь, расписанная уродливыми узорами, больше всего похожими на следы, оставленные на песке агонизирующими змеями. В комнату вошел молодой мужчина такой ослепительной красоты, что она показалась мне не столько приятной глазу, сколько совершенно неуместной в данных обстоятельствах. В самом деле, тут такие дела творятся, мне Перчатки Смерти надо мастерить, и еще неизвестно, как выжить в ходе этого рукоделия; в Соединенном Королевстве который год гражданская война, и вообще Мир скоро рухнет, а он тут ходит с таким видом, словно нет у человека более важной задачи, чем быть красивым. Примерно таковы были мои ощущения, хотя, высказанные вслух, они, я сам вижу, звучат чрезвычайно нелепо.
– И вот ведь заметь, Джуффин, – невозмутимо сказал красавчик, – это вовсе не часть тщательно отрепетированного спектакля, специально предназначенного для покорения сердца твоего юного приятеля. Просто ты обычно говоришь: “Я сейчас”, а приходишь в лучшем случае минут через пять. А сегодня вдруг взял да и объявился без промедления, вот и застал меня врасплох.
– Ничего, – ухмыльнулся Чиффа, – так даже лучше. Но, будь добра, прими все-таки нормальный человеческий вид. А то смотреть больно.
– Больно ему, видите ли…
Не договорив, приятель Чиффы вдруг пронзительно завизжал и принялся вертеться волчком вокруг своей оси. Я начал думать, что Кеттариец предпочитает общаться исключительно с безумцами, потому и мной заинтересовался, а вовсе не по каким-то другим причинам. Впрочем, еще и не такие причуды бывают у могущественных колдунов, некоторые, я слышал, вообще со степными менкалами спят, и ничего.