Его признание, помню, поразило меня в самое сердце, – каков хитроумный замысел! Но теперь-то я понимаю, что была еще одна, скорее всего главная цель – устранить всякую возможность конкуренции. Никто в моем окружении не должен был превосходить отца, сама возможность сравнения представлялась ему невыносимой. Я должен был самостоятельно прийти к выводу: нас, таких замечательных, мудрых и могущественных, всего двое на свете, остальные только крутятся под ногами и мешают. Что ж, признаюсь, именно такие представления о Мире и нашем с отцом месте в нем еще долгое время имели надо мной великую власть. Став старше, я решил, что утешительная формула “нас двое” – иллюзия, детская сказка, а я уже взрослый и, конечно, абсолютно один. Но это, как вы понимаете, нельзя считать радикальным изменением позиции.
Жил я в отцовском доме примерно так: дни напролет скрывался от своих назойливых опекунов – в библиотеке, на чердаке, в саду, за дальними холмами – словом, в одном из доброй полусотни укромных убежищ, где они не могли меня отыскать. По ходу дела учился быть невидимым, бесшумным, недосягаемым для Безмолвной Речи и прочим полезным искусствам в таком духе. Объявлялся, только когда требовалось пополнить запасы еды и непрочитанных книг или приходила охота поиграть – в смысле, как следует обескуражить, а то и помучить первого, кто под руку подвернется. Время от времени ко мне, совершенно ошалевшему от одиночества и вседозволенности, присоединялся отец, благоухающий колдовскими зельями и речной водой, окруженный, как мне казалось, ореолом очередной великой тайны, и мы начинали куролесить вдвоем. Еще неизвестно, кто вел себя хуже, но счастливы были оба, это я точно помню.
Однажды, прогуливаясь в ближних холмах, я нашел серебристого лисенка чиффу с перебитой лапой – магистры ведают, как обитателя гор занесло в наши равнинные края. Я заинтересовался зверем, решил его вылечить, принес домой, послал зов отцу и потребовал инструкций. К моему удивлению, отец не пришел на помощь, как это было у нас заведено, а сослался на важные дела и велел поискать нужные заклинания в книгах – для того, дескать, они и существуют, чтобы приносить практическую пользу. Япровел бессонную ночь, перевернул библиотеку вверх дном, но в итоге нашел-таки нужную книжку, предназначенную для начинающих знахарей, внимательно ее прочитал и более-менее успешно применил новые знания в деле. Лисенок выздоровел и очень ко мне привязался, так что я обзавелся новым товарищем для игр и заодно весьма эффектным спутником, чья дружба делала мне честь, поскольку в наших краях считалось, будто приручить чиффу невозможно. Но по-настоящему важно другое: в тот день я понял, что чтение нужно не только для развлечения. Читая некоторые книги, можно научиться Очень Важным Вещам, – это открытие окрылило и опьянило меня, да так, что воспитатели решили, будто я и впрямь разорил отцовский винный погреб: носился под потолком, прижимая к животу перепуганного лисенка, орал что-то невразумительное и оглушительно хохотал, предвкушая грядущее могущество. Можно понять почему: мало кто осознает свое подлинное предназначение в столь юном возрасте. Я, собственно, так толком и не понял, что именно со мной случилось. Зато твердо уяснил, что нет ничего лучше, чем охотиться за знанием – превращать пустые, в сущности, слова в осмысленные, эффективные действия. И тогда же решил, что вот этим и хочу заниматься всю жизнь: рыться в книгах, выуживать оттуда чужие секреты, а потом творить чудеса. Строго говоря, именно так я теперь и живу, хотя мои пути к знанию зачастую оказывались кружными, чтобы не сказать – причудливыми.