– Давайте выпьем немного...
– Ладно, – покладисто ответил детектив, – давайте выпьем.
Пришлось ждать, пока впавший в прострацию Николай разольет виски по двум стаканам, принесет лед, воду и даже мелкую плошку с орешками.
– Я такого человека никогда не видел... – произнес Николай, осушив виски. – Клянусь.
Хорошо, хорошо, ладно. Не видел так не видел. Сейчас куда важнее был сам факт нахождения в вещах Лили и Ирины одинаковых медальонов с фотографией Бенедикта. И этот факт требовал осмысления.
Алексей быстро распрощался и покинул квартиру. Вышел на улицу, забрался в свою "Ниву"-джип и еще долго сидел, не заводя мотор...
Первое. Нет сомнения, что медальон со своей фотографией подарил жертвам сам Бенедикт. Вот его знак, вот его "ку-ку", на поиски которого он направил детектива! И, стало быть, такой же медальон должен найтись у еще десяти жертв. Что ж, детектив на верном пути, и задача теперь упрощается: вместо ненужных расспросов он будет просто-напросто просматривать украшения убитых женщин!
Второе. Они с Верой сочли, что Бенедикт скорее подставное лицо, "спикер маньяка". Но теперь ясно, что они ошиблись (с кем не бывает!). Он и есть искомое лицо: серийный убийца. Вывод этот был неприятен своей окончательностью. Сомнением в собственной интуиции. Необходимостью заново посмотреть на вещи... Но против фактов не попрешь. Именно его фотография находилась в медальонах жертв.
Третье. Детективу, без сомнения, повезло – и он в свои первые же два визита попал на подсказку. Ровно туда, куда надо. Если исходить из того, что Бенедикт совершал по убийству в месяц, – а Алексей решил пока исходить из этого, – то, следовательно, остальные три дела за июнь можно вычеркнуть. И приняться теперь за майские.
И четвертое. Самое, пожалуй, странное. Бенедикт, не оставивший ни одного внятного следа, ни знака на месте преступления, оставил такую неимоверную улику в вещах убитой им женщины?
Неосторожность? Глупость? Провокация?
Или... подсказка?
Он наконец завел машину и отправился домой. Там уже шел вовсю ремонт, как они договорились с Сашей. Жутко воняло краской, и бардак был редкостный. Пока еще островком стоял его кабинет, в котором он, вынеся кресла для посетителей, угнездил раскладушку у стенки. Ваня ночевал у своей девушки, Игорю был выдан отпуск...
Алексею домой совсем не хотелось, ему хотелось к Саше. Но он опасался себя выдать. Она до сих пор так и не знала о маньяке. Памятуя ее слова о том, что "беременность плохо начинается", Алексей страшно боялся, что она примет фатальное решение...
Если вопреки всему – вопреки их стараниям предохраняться, вопреки их мыслям, что для ребенка они опоздали, – он все-таки возник, зародился, и у него уже есть ручки и ножки... Глазки и ушки... И Алексей уже с ним говорил, а ребенок его слышал и понял, что с ним говорит