- Чтоб ты радиатор заморозил, кот ленивый, - пожелал ему Юрка и потянул меня к другой, только что подъехавшей машине. - Сейчас мы уедем, только ты молчи.
Он спросил, свободна ли машина, и, получив утвердительный ответ, сел как в свою собственную. Я последовал его примеру.
- Поехали, - скомандовал Юрка. - По Речной.
"Волга" помчалась по центральной улице.
- На Невельской свернете направо.
А теперь? - после поворота спросил шофер.
- А теперь прямо до Вулканска, - невозмутимо ответил Юрка.
Шофер затормозил и остановил машину.
- Да вы что, ребята, смеетесь? - умоляющим голосом сказал он. - Метель вот-вот начнется, как я оттуда вернусь?
- Метель будет во второй половине дня. - Юрка возразил так твердо, что даже я поверил ему. - Ты хорошо заработаешь. - Достав десятку, он втиснул ее в руку шофера. - Да оттуда возьмешь пассажиров. Жми только покрепче. Человек на боевое дежурство опаздывает, - кивнул он на меня.
Шофер включил скорость. И все же мы опоздали: личный состав уже выстроился на линейке. Майор Синицын проводил меня суровым взглядом. Наш командир эскадрильи не понравился мне с первой встречи: сухой и педантичный человек, кроме службы и полетов ничего не желающий знать. Знакомство со мной он начал с проверки, чему меня научили в училище и чему недоучили, сразу же предупредил, что порядки в эскадрилье жесткие, нарушения их он не потерпит. Читал нравоучения, будто первокласснику, впервые пришедшему в школу. Я тогда пожалел, что пренебрег советами и не попросился в третью эскадрилью, которой командует подполковник Макелян.
От Макеляна никто не слышал грубого слова, окрика. С летчиками он живет душа в душу, наказывает редко, предоставив право решать дисциплинарные вопросы своему заместителю и командирам звеньев. С офицерами и солдатами он разговаривает по-товарищески, поэтому подчиненные делятся с ним самыми сокровенными тайнами. Макелян умеет хранить их. В своем кругу летчики называют его Седым за серебристые волосы. Поседел он рано, лет двадцати восьми, и все в полку знали почему.
Однажды, когда Макелян был еще инструктором в училище, к нему на аэродром пришел восьмилетний сынишка и стал просить, чтобы отец покатал его. Макелян должен был лететь на учебном самолете. Посадил он сына в заднюю кабину и стал кружить над полем, где работали женщины. Те озорно помахали ему платками: давай, мол, к нам. Заиграла кровь в Макеляне, пороховым зарядом вспыхнул его южный темперамент. Забыв про все на свете строгий приказ, запрещающий пилотаж на малой высоте, то, что в задней кабине находится сын, не пристегнутый ремнями, - он перевел самолет в крутое снижение. Разогнав машину, у самой земли сделал одну бочку, другую. И вдруг вспомнил про сына. Сердце у него замерло... Обернулся - в кабине пусто. Он сразу пошел на посадку, тут же, в поле. Сел, выключил мотор и, не зная, куда бежать, где искать сына, дрожащими ногами ступил на землю. В это время сын вылез из кабины и как ни в чем не бывало спросил: "Что, пап, прилетели?"