Любава оторвалась от яичницы, хлебнула коньяку, поморщилась.
- Несусветная дрянь, - помахала ладошкой у рта. - Такого коньяка я давно не пивала. Но все равно я благодарна вам за компанию и за угощение. Кстати, у меня в купе есть бутылочка "Мартини", приглашаю вас на вечеринку. Вагон четыре, четвертое купе. Легко запомнить.
- Спасибо. Храпунья ваша не выразит неудовольствия?
- Ничего, я от неё терплю большее, - и Любава кивком позвала официанта. Валентин остановил ее:
- Я расплачусь.
- Нет! - Девушка решительно помотала головой. - Не люблю оставаться в долгу. - И она положила на стол пятидесятитысячную купюру.
Федя подошел, взял деньги и стал отсчитывать сдачу, но Любава уже встала.
- Спасибо, - бросила она на ходу.
Валентин глянул на бритоголовых, но они уплетали яичницу, не обращая внимания на окружающих. Им было лет по двадцать пять. И в таком-то возрасте остаться безучастным к покачивающему бедрами созданию?! Это было противоестественно и неправдоподобно!
Раньше в вагоне-ресторане Валентин их не встречал. Скорее всего, просто не замечал: настроение было такое, что ни до кого. И на этот раз, если бы не Любава, он и не обратил бы на них внимания. На их квадратных физиономиях будто было написано, что занимаются далеко не честным трудом: Валентин, летая по приискам и встречаясь с разными людьми, научился по внешности и манерам определять характер и род деятельности человека.
Парни поели и пошли в ту сторону, куда несколькими минутами раньше отправилась Любава. А Валентин просидел за столиком до трех часов дня, пока Федя не объявил, что заведение закрывается на уборку.
Вернувшись в купе, забрался на верхнюю полку, отвернулся к стене и предался воспоминаниям о лучших днях своей жизни. Это всегда успокаивало. Правда, таких дней было не так много, но были они, были! Каким счастливчиком, например, чувствовал себя Валентин, когда поступил в Сызранское военно-авиационное училище летчиков! А когда совершал первый самостоятельный полет! Казалось, вот она, его жар-птица, трепещет в руках... Даже летая в горах Афганистана, он испытывал настоящее упоение, не боялся смерти, направляя вертолет в гущу душманов, разгоняя их пулеметным огнем. И судьба была к нему благосклонна, щадила его, позволяла благополучно выходить из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций.
Вспомнилось, как однажды в пыльную бурю ему пришлось лететь на выручку экипажу, совершившему вынужденную посадку на крохотном горном пятачке. В вертолете находились раненые, их требовалось срочно доставить в госпиталь. Восемь человек не шутка. Непонятно, какими судьбами там оказался и генерал, представитель генштаба.