Падение в прошлое по цепи родовой памяти не вызвало привычных ощущений. Просто был черный провал, короткое забытье, и Матвей осознал себя в теле первопредка, стоящего в цепи таких же гигантов, закованных в сияющие всеми цветами радуги «латы» – хитиновые сегменты тел Инсектов. Цепь окружала исполинское, слепяще белое сооружение в форме пирамиды, ажурные стены которого казались страницами древних манускриптов с иероглифическими письменами, рунами, создающими эффект эстетического совершенства и гармонии. Откуда-то Матвей знал, что пирамида – гнездо-замок ликозидов, разумных тарантулов. Такие замки вообще были большой редкостью, но ценились они перволюдьми не за красоту и величие, а за набитые всякими полезными (и опасными) вещами кладовые. Кланы перволюдей часто воевали между собой за обладание таким гнездом, что в первую очередь и стало главной причиной их уничтожения.
Информация, выуженная Матвеем из логоса, не подвела. Сознание Матвея внедрилось в голову предка в тот момент, когда на его родовой клан, защищавший пирамиду ликозидов, напали воины другого племени, среди которых находился тот, кто начинал мировую линию потомков Германа Довлатовича Рыкова. И Матвей, получивший достоверное знание логоса, без труда узнал его.
Глава рода «Рыковых» в отличие от трехметровых великанов – воинов клана не участвовал в сражении. Он занимал пост советника вождя (вероятно, это послужило печатью, отметившей всю линию его потомков вплоть до Германа Довлатовича) и терялся в его свите, незаметный, небольшого роста (всего два метра) – по сравнению с воинами, одетый в бурый плащ поверх доспехов, превращавший его в немощного на вид, безобидного, никому не опасного старика. Лишь взгляд выдавал в нем существо умное, хитрое и жестокое. Должно быть, он здесь тоже представлял местный Союз Неизвестных, корректирующий реальность по своему разумению. Матвей знал, что Внутренний Круг человечества к этому времени уже существовал.
Матвей оглядел шеренгу солдат, защитников замка ликозидов, своих сородичей, и понял, что замок они не удержат. Силы были слишком неравными: против полусотни стражей – две сотни солдат вражеского клана, половина которых образовывала на шестиногих зверях своеобразную конницу. У защитников тоже были «лошади», но всего с десяток.
План созрел сразу, как только Матвей оценил положение, а выполнение его упрощалось тем, что предок Соболева был здесь не простым солдатом, а «сотником», командиром отделения. Завладев его сознанием, Матвей взял инициативу в свои руки и начал сражение не так, как его представляли обе стороны. Он отдал приказ десятку воинов оседлать «коней» и, не давая противнику возможности опомниться и подготовиться, стремительно атаковал цепь наступавших.