Кто-то постучал в дверь.
– Можно?
Арсений Васильевич вздрогнул, сосредоточиваясь на реальном:
– Не заперто.
Вошел мрачный, как обычно, приземистый, тучный, с тяжелым морщинистым лицом Юрий Филиппович Руденко, начальник соседней лаборатории:
– Один кукуешь? Чего домой не идешь? Уже девятый час.
– Собираюсь, – ответил Арсений Васильевич отчего-то виноватым голосом. – Да и кто меня ждет, холостяка?
– Кота заведи. Или собаку.
– За ними ухаживать надо, а я ленивый. Да и возраст подошел, когда уже за мной бы кто поухаживал.
Руденко окинул фигуру Гольцова критическим взглядом:
– Ты еще ничего себе выглядишь, спортивно, только залысины появились, да и то они тебя не портят, площадь лба увеличивают.
– Спасибо на добром слове, – улыбнулся Арсений Васильевич. – С чего это ты мне сегодня комплименты даришь? Денег хочешь занять? Или случилось что?
Руденко еще больше помрачнел:
– Проблемы, мать их за ногу!
– У кого их нет? Что за проблемы?
Руденко закурил, походил из угла в угол кабинета, плюхнулся на стул:
– Сосед у меня съехал, квартиру продал, в новый район жить подался.
– Ну и что?
– А на его место кавказец поселился.
– Чечен, что ли?
– Азербайджанец.
– Ну и черт его дери, тебе с ним не за одним столом сидеть.
– Во-первых, он весь свой родственный кагал к себе перетащил, человек девять, а во-вторых, тихо они жить не умеют. В шесть утра уже стук-грюк начинается, а заканчивается после двенадцати. Я уже и увещевать ходил – спать же не дают, заразы, и грозился милицию вызвать – ничего не помогает.
– Закон же вышел, после одиннадцати шуметь нельзя.
– Им закон не писан. Я уже всех черных ненавидеть начинаю тихой ненавистью. Какого хрена им здесь надо? Приехали в Россию – так живите по нашим законам, а не по своим!
– Я тебя понимаю. Никто из нас не любит «лиц кавказской национальности». Мой сын в Муроме живет, тоже как-то жаловался на южан. А дочь, москвичка, вообще утверждает, что Москва уже на треть принадлежит кавказцам. Она в гимназии работает, и у них там пришлый семнадцатилетний чеченец – семья переехала – вдруг повесился. Представляешь? Влюбился в четырнадцатилетнюю девчонку, русскую, восьмиклашку, а ее родители, когда узнали, высказались однозначно: «Никаких черных в нашем роду не было и не будет!» Так ты знаешь, о чем больше всего мать этого чеченца горевала?
– О чем?
– Она убивалась, что ее сыночек не дождался пятнадцатилетия девочки.
– Ну и что?
– По их обычаям после пятнадцатилетия можно девушку украсть и заставить жить в семье молодого человека.
– Бред!
– Не бред, Юра, почти все кавказцы так и живут – по-волчьи. И это действительно проблема – жить рядом с ними. Я тебе сочувствую. Вспомни, когда начались этнические раздоры в Баку и Сумгаите, мы им сочувствовали. А они нас за это люто ненавидели! Вообще за то, что мы русские. Да, они делают ту работу, за которую мы от лени своей не беремся, обслуживают, чистят дворы, улицы, офисы, торгуют фруктами и всякой всячиной и при этом ведут себя как хозяева жизни, закрепляются в городах, везде утверждают свои «порядки» и подчиняются только своим желаниям.