– Тогда топай вперед.
Николая нашли в хижине. Он обстругивал ножом дрын, стараясь довести его до кондиции удобного черенка для лопаты, и счастливым не выглядел. А впрочем, едва ли найдется такой ненормальный, кому понравится перспектива вручную вскопать хотя бы пару гектаров. По разумению любого россиянина, на то есть трактора или хотя бы лошади. Умный россиянин сумеет приспособить к пахоте хоть чукотских лаек, хоть индийских слонов.
Но копать самому?!
А куда денешься? Жить захочешь – будешь копать. И боронить. И разбрасывать по полю компост. Затем вспомнишь, как сеют вручную, из лукошка. И жать придется вручную, и молотить, и веять, и так далее.
Зато никто не заставит носить на роже счастливое выражение и угодничать. Можешь вынуть из кармана фигу и гордо ее демонстрировать – ни на кого она не произведет ни малейшего впечатления. Полная свобода самовыражения. Феодал только хмыкнет, понимая: разрядка нужна человеку.
С точки зрения Фомы, Николай был ничего экземпляр. Не ахти, но с элементарным понятием. Кроме того, его оазис лежал к востоку от оазиса Автандила. Самое то.
Перед Автандилом, чтобы не скучал, поставили пиалу браги, предварительно убрав из пределов досягаемости все режущие предметы. Хозяина Фома вывел на вольный воздух.
– Вот ведь, петух тя затопчи, – огорчился Николай, узнав подробности. – Что делать-то с ним теперь?
– К Бао отведем. Это сосед, китаец. Собирайся, ты мне нужен. Один я не управлюсь, а втроем мы везде пройдем.
– Ага, ага, – понятливо закивал Николай. – Хорошенькое дело… Стало быть, ты впереди идешь, дорогу разведываешь, а я этого кабана на себе пру?
– Не прешь, а заговариваешь ему зубы. Поди потаскай такого. На своих двоих пойдет. Лишнего только не болтай – незачем ему знать, куда мы идем. Ты его расспрашивай больше: про горы, про виноград, про вино. Спеть попроси. Так и дойдем.
Сдвинув на нос вечную свою кепчонку, Николай озадаченно почесал редеющую макушку.
– Ну ладно… Сделаем. Слышь, бугор, ты имей в виду, это я только для тебя. Попросил бы меня кто другой – во ему!.. Да, а ворона нам на хрена?
– Ворона сама по себе, – объяснил Фома. – Сядет на плечо – не гони, хоть бы и нагадила. Автандил без нее жить не может.
– Юннат, бляха-муха. – Николай сплюнул. – А почему к китайцу? Твоему соседу что, психи нужны?
– Знаешь дурилку? – спросил Фома.
– Ты рассказывал.
– Ну так слушай дальше: дурилки – редкость. У меня одна, у Люкера тоже одна, а у Магнуссона или, к примеру, Шредера их вообще нет. У Бао тоже. Зато есть у него одно место… странное, короче, место. Надо думать, совсем редкое. Оно не делает человека ни умнее, ни глупее. Оно просто меняет его личность. Вошел одним человеком – вышел другим. Память осталась, а темперамент, мысли и прочее «я» – уже иное.