– Обменник, – сказал Николай и хрюкнул.
– Что?.. А, ну да, можно и так назвать. Пусть будет обменник. Наверное, Бао им пользуется, водит туда кое-кого. Для перевоспитания. А то почему от него к соседям почти никто не приходит на переселение? Потому что китаец?
– Стало быть, если человек жмот и тварь, то обменник из него ангела сделает, так, что ли?
– Не так. Шредер говорит, нельзя заранее угадать, что получится. Одно ясно – из обменника выйдет другой человек. Какой – неизвестно.
Николай состроил недоверчивую рожу. Какой русский мужик поверит просто так? Начальство, по его мнению, для того и существует, чтобы пудрить народу мозги. С ним, начальством, держи ухо востро. Хотя все равно обманет – не в том, так в этом.
– Ладно – Шредер… Он-то откуда знает? Такой же хрен с бугра, как и ты…
– Информация просачивается. Где именно – вопрос второй.
– А Бао твой что говорит?
– А ничего он не говорит, – сознался Фома. – Зачем ему такое чудо рекламировать? Я бы на его месте тоже помалкивал. До поры. А потом драл бы нещадно с желающих попользоваться… – Он вздохнул. – Но Автандил того стоит.
– Бляха-муха! Там твоему грузину мозги вправят, что ли?
– Он сам себе их вправит. Надеюсь. Изменится характер – изменится мотивация. Мозги перенастроятся, мысли пойдут иным путем. Разомкнется цикл. Отчего люди с ума сходят? Я не психиатр, но, думаю, оттого, что мышление у них зацикливается на одном и том же. Решит он после обменника свои проблемы или отбросит их – мне до лампочки. Мне Автандил нужен.
– А он тогда будет уже не Автандил, петух его затопчи, – резонно возразил Николай.
Фома вздохнул.
– Сам знаю… А что делать? Надо рискнуть. Гибнет человек.
– Ага. Гибнет. А я тут, скажешь, не гибну?
Николай удачно сменил тему. Главное, вовремя. Чуял, что уж теперь-то его претензия сменить место жительства будет наконец услышана.
– Плохой разве оазис? – Фома изобразил непонимание.
– Да чего в нем хорошего? – поразился Николай. – Сам глянь. Не растет же ни фига.
– Работать надо, тогда и вырастет.
– Ага! А ветер этот гадский? А зеленый металл?
– Где ты его видел? – сейчас же спросил Фома.
– Где, где… На огороде. Копнул лопатой – приходи кума любоваться. Во-от такенная глыбина.
– Ну а ты что?
– Закопал, конечно, сразу. И место огородил. Дурной я, что ли? Он же радиоактивный на фиг!
Фома только кивнул в ответ. Зеленый металл встречался на Плоскости редко, обычно в виде крохотных блесток. Давным-давно Нсуэ показал Фоме один овражек, где, изумрудно блестя, лежал изумительной красоты самородок величиной с кулак, и предостерег: не лезь, в руки не бери и близко не подходи, опасно. Почему опасно, бушмен не сумел толком объяснить, а байку о радиоактивности Фома услыхал много позже, от Перонелли, кажется. На самом деле никакой радиоактивности в зеленом металле не было и в помине, если только не врал выспанный дозиметр. Зато было в нем что-то еще, какая-то неприятная эманация, весьма не полезная для здоровья. Не зря ведь потом прицепилась к Фоме непонятная хворь и целый месяц мучила приступами слабости.