Тут Каталана задушил новый приступ кашля.
Священник глупо сказал:
– Я ничего не знал.
Сражаясь с кашлем, Каталан прохрипел:
– Почему же я об этом сразу узнал?
– Вы святой, – убежденно сказал пожилой священник и уселся обратно на свое место.
Каталан сказал епископу Альби:
– Бичевать его и… на хлеб и воду до… Рождества… И проследить!..
Епископ кивнул, надеясь таким образом утихомирить отца инквизитора.
Но оказалось, что Каталан только начал. Глотнув принесенного служкой теплого питья, он обтер обметанные губы и потребовал, чтобы городской бальи немедленно направил на кладбище при церкви Сен-Этьен несколько человек, которые выкопали бы останки упомянутой Бессейры Бростайон и предали бы их публичному сожжению за кладбищенской оградой.
Тут городской бальи, побелев не хуже изнуренного постами и горячкой Каталана, пролепетал, что не может этого сделать. И даже приговор по делу Бессейры Бростайон, которым потряс перед его носом Каталан, не разубедил бальи.
– Мы просим всемилостивейше простить нас, святой отец, – смиренно проговорил перепуганный бальи, – но совершить такое не решится никто во всем нашем городе. Да извинит нас всех Господь за трусость! Выкопать на кладбище труп и сжечь его – это заведомо облечь себя на смерть. Так обстоят дела у нас, в Альби!
– Господь, который умер за вас, – медленно проговорил Каталан, – моими устами просит вас сегодня послужить Ему…
Но бальи уже оправился от первоначального страха. Не может он подвергнуть наказанию ослушников, ибо уверен: такого приказа ослушается любой житель Альби. И нет во всем городе ни одного человека, который посмел бы приблизиться к могиле Бессейры, имея подобное намерение…
– Хорошо, – помолчав, молвил Каталан. – Есть ли в вашем городе, по крайней мере, один заступ, достаточно смелый для того, чтобы пойти со мной на это кладбище?
***
И вот Арнаут Каталан с заступом в руке отправился на кладбище. Никого из духовных с ним не было; однако Каталан недолго оставался в одиночестве. Весть мгновенно облетела весь город, и вокруг кричали:
– Смотрите, смотрите! Вон бесноватый монах идет разрывать могилы!
По одному, по двое начали присоединяться к Каталану зеваки. Они ничего не говорили, ничего не предпринимали – просто молча следовали за ним. А Каталан будто и не замечал растущей вокруг него толпы; шагал себе и шагал, видя перед собой одну только церковь Сен-Этьен и небольшое кладбище при ней.
Из окон выглядывали люди и кричали:
– Куда это вы все направляетесь?
А иные спрашивали:
– Что за праздник нынче? Ведь Пятидесятница уже миновала, а до Рождества далеко!