Душу бы дьяволу отдала, только бы с ним ничего не случилось, подумала Рехильда и тут же, по молодой беспечности, забыла об этой мысли.
– Через три версты деревня, Штайнпендель, Каменный Маятник, – сказал возница, обрывая монотонное пение, похожее на гудение толстого шмеля. Он обернулся к Николаусу, уловил одобрение на лице хозяина и сам, в свою очередь, покивал. – Лучше там и заночевать, господин Миллер. Дальше дорога пустая до самого Линденбурга… Да что я рассказываю, сами знаете.
– Хорошо, – сказал Николаус.
Рехильда сжала его руку, улыбнулась. Она была рада всему – и этой поездке, и долгой дороге, и предстоящему ночлегу в чужой деревне, у которой такое странное название – Каменный Маятник…
Возница чмокнул губами, и лошадь побежала быстрее. Телегу подбрасывало и трясло на лесной дороге.
– Дымом пахнет, – сказал вдруг возница.
Николаус встревожился, выпустил руку жены, высунулся наружу, а потом и вовсе перебрался к вознице на козлы.
А Рехильда продолжала смотреть на дорогу и блаженно улыбаться.
Николаус вернулся лишь на секунду – взять длинноствольный пистолет, без которого никогда не пускался в путь.
Война бродила по этим землям многие годы, приучив и мирных людей к оружию. Отдаленной грозой то и дело гремела на дальних рубежах Раменсбургской марки. Сам город не видел чужих солдат вот уже лет сорок. Правда, за год до того, как Рехильда вышла замуж, бесноватый граф Эйтельфриц сунулся было сюда, но был позорно разбит под Брейзахом и дальше не пошел.
До самого Штайнпенделя они никого не встретили. Не было людей и в деревне. Да и деревни, по сути дела, уже не было. Только дымящиеся руины открылись перед путешественниками.
Возница присвистывал и ругался сквозь зубы, Николаус каменно молчал.
Пока мужчины осматривали развалины домов. Рехильда ждала их, сидя в телеге. Потом выбралась и, потрепав смирную лошадку по ноздрям, принялась бродить между остатками домов.
Кое-кто из солдат разбитой армии Эйтельфрица до сих пор бродил по стране. Такие банды мародеров опаснее всего, люди в них подбираются опытные, безжалостные, не имеющие ни прошлого, ни будущего, заранее готовые отправиться в ад. Какая разница, рассуждают они, разве здесь, на земле, не живут они в самом настоящем аду?
– С неделю тлеть будет, – услышала Рехильда голос своего мужа.
Возница солидно соглашался, обстоятельно припоминал подобные же случаи в других деревнях.
«Где же люди? – думала Рехильда. – Если их убили, то где тела?»
Словно услышав ее безмолвный вопрос, возница проговорил, обращаясь к Николаусу:
– Местных-то, похоже, всех в один дом – да спалили.