– А что, собственно, просил передать граф Лотар?
– «Так передай Мракобесу, говнюк: всех недоебанных дур доебать – жизни не хватит. Пусть в Страсбург едет. Нужен».
Выпалил единым махом и на Мракобеса посмотрел испуганно – не сердится ли.
Иеронимус только и сказал:
– Завтра выезжаем.
* * *
До Страсбурга путь неблизкий, а Иеронимус – скучный попутчик; либо спит в телеге, зарывшись в солому, либо молча смотрит на дорогу. Лошадью правили по очереди то Бальтазар, то Ремедий. Оба вооружены; кроме того, в телеге лежала аркебуза.
Часть пути проделали без помех; дважды ночевали в деревнях, под крышей, и трижды – в телеге. Спасибо, ночи в августе еще не слишком холодные.
На шестой день пути Бальтазар Фихтеле резко натянул поводья и сквозь зубы вымолвил:
– Дождались!
Большое дерево простирало тяжелый сук над лесной дорогой. На этом суку болтался повешенный. Когда телега остановилась, босые ноги мертвеца с синими лунками ногтей ткнули Бальтазару прямо в лицо.
Мертвец был богато одет – красный камзол с прорезными рукавами, штаны желтого бархата. На лбу черное пятно – перед тем, как повесить, оглушили дубиной. С убитого сняли только сапоги. Видно, очень понадобились кому-то.
В телеге зашевелился Иеронимус. Высунулся, поглядел.
Ремедий спрыгнул на землю, прикинул так и эдак и полез на дерево, желая перерезать веревку и снять мертвеца. Бальтазар заметно нервничал, подергивал поводья, озирался по сторонам. Он не верил, что разбойники далеко ушли.
– Очень уж похоже на засаду, – сказал он, поймав взгляд Иеронимуса.
– А это и есть засада, – отозвался Иеронимус.
Он тоже выбрался из телеги и успел как раз вовремя – подхватить тело повешенного, чтобы не упало на землю. Ремедий, сидя на ветке верхом, сунул нож обратно в ножны и начал спускаться. Труп уже закоченел. Иеронимус точно полено поддерживал.
Из-за куста вылетела гизарма, пропахала острием мягкую почву, упала у ног Иеронимуса. Тот отступил на шаг, поглядел, шевельнул бровью.
– Вылезайте, ублюдки, – сказал отец инквизитор.
Кусты зашевелились, на дорогу вышли шестеро. Все как на подбор заросли бородой до глаз, облачены в жуткие лохмотья, на шее – тяжелые железные кресты – с могил, что ли, сковырнули? Вооружены причудливо и разнообразно: от катценбальгеров, коротких мечей, любимых ландскнехтами, до алебард. Мародеры мародерами. Только у одного ружье.
Он и выступил вперед, смерил путешественников надменным взором. Заговорил, обращаясь к Иеронимусу, – признал в нем старшего:
– Оставь то, что тебе не принадлежит.
Иеронимус поглядел на разбойника поверх головы трупа.