– Отступники! Лучше уж схизматики, чем католики, замаранные кровью христиан! – хрипел аббат.
А Гюи вторил им своим звучным, красивым, почти певческим голосом:
– Хватит с нас и Зары!
Дюк, разумеется, предвидел такое выступление, и в ответ на этот хор выставил своих кричальщиков.
– Что мы будем делать в Сирии нищие, без припасов?
– На пустой желудок много не навоюешь!
– Граф Симон корчит из себя святого!
Тут Симон заорал:
– Я сейчас тебе скорчу святого!
И стал высматривать – кто посмел его оскорбить.
– Мы идем в Сирию воевать, – завопил кто-то совсем рядом с Симоном, – а не подыхать там от голода!
Алексей, совсем еще молодой человек, стоял рядом с дюком, бледный, растерянный, и его большие глаза раскрывались все шире и шире – испуганные и пустые. Дюк же выглядел уверенным и совершенно спокойным.
Когда все вволю накричались, дюк подтолкнул Алексея, и тот заговорил.
– Мессиры…
И смолк в смущении, потому что все замолчали и уставились на него – десятки грубых обветренных лиц. Неотесанные латинские бароны. Алексей не переставал ужасаться им с тех пор, как оставил Византию.
Дюк еще раз подтолкнул его. Алексей чуть кашлянул и сказал громче:
– Мессиры, я умоляю вас о помощи и восстановлении справедливости в моем отечестве. А за оказанное мне милосердие я обещаю и клянусь, в свою очередь, неустанно оказывать помощь вашему паломничеству. И вот что я обещаю. – Он глубоко вздохнул и произнес ясно и звонко: – Я выдам вашему войску двести тысяч серебряных марок и еще в течение целого года буду содержать флот. Я сам отправлюсь с вами в Святую землю за море и вместе со мною будут мои рыцари числом не менее сорока человек. И до конца своих дней в благодарность за явленное мне чудо и помощь, оказанную Богом руками франков, я буду содержать за свой счет тысячу полностью вооруженных ратников. И я клянусь в том перед вами в присутствии Господа Бога.
И судорожно перевел дыхание. Видно было, что эта речь далась ему нелегко.
Бароны разволновались пуще прежнего. И многие уже не хотели слышать никаких возражений, поскольку им обещали такую весомую поддержку в их благочестивом предприятии, что отказаться от нее выглядело сущим грехом.
Итак, все галдели, смеялись, многие обнимались от радости, и на щеках Алексея, поросших мягкой, реденькой бородкой, выступил слабый румянец. Глядя на ликующее латинское воинство, он взял руку дюка и поднес ее к губам, а маркиз Монферратский дружески ударил Алексея по плечу.
Перекрывая все голоса, закричал Гюи де Монфор:
– Радуйтесь, мессиры! Отныне вы больше не бароны и владетели! Вы – сброд, армия наемников!..