Марин сделал паузу, ожидая моей реакции на его откровения. Но, честно говоря, я просто не знал, что сказать.
Конечно же, я отдавал себе отчет в том, что, воспользовавшись услугами нелегала, а не Бюро по туризму во времени, я нарушил закон. Но при этом я намеренно не задавался вопросом, насколько далеко мне пришлось выйти за рамки дозволенного. Я не хотел ничего об этом знать, потому что миссия, которую я на себя взял, не имела ничего общего с теми операциями, которые, как я полагал, проворачивали в прошлом Марин и ему подобные. Теперь же я был поставлен перед необходимостью принять решение, насколько глубоко я готов завязнуть во всей этой истории.
Естественно, я не одобрял контрабанду во времени. Даже если она, как уверял Марин, никак не влияла на ход исторического процесса, это была деятельность, на которую Департамент контроля за временем наложил запрет. Но, с другой стороны, сразу же ответить отказом, даже не узнав, что именно собирался предложить мне Марин, было бы просто глупо. Поэтому я с серьезным видом кашлянул в кулак и, посмотрев на Марина, спросил:
– О чем, собственно, идет речь?
– О рукописях Шекспира, – как ни в чем не бывало ответил Марин.
– Всего-то? – усмехнулся я.
То, что сказал Марин, и в самом деле показалось мне смешным. Он говорил о рукописях Шекспира так, словно речь шла о мелких разменных монетках XVI века, которые каждый путешественник во времени, воспользовавшийся услугами Бюро по туризму, имел право прихватить с собой в качестве сувенира.
– А что вас смущает, Вальдемар? – с недоумением глянул на меня Марин.
– Что меня смущает? – возмущенно всплеснул руками я. – Ну, например, то, что вы предлагаете мне похитить рукописи Шекспира!
Услышав такое, Марин удивленно округлил глаза. Мне показалось, что он едва удержался, чтобы не замахать на меня руками.
– Да бог с вами, Вальдемар! Вы неверно меня поняли!
– Да?
Я несколько смутился. В самом деле, стоило ли так горячиться? Марин ведь и в самом деле не сказал пока ничего, помимо того, что речь идет о рукописях Шекспира. А я почему-то сразу решил, что он задумал их похищение.
– Так что вы предлагаете?
Марин оперся локтями о колени и, переплетя пальцы рук, наклонился вперед. Он как будто хотел сократить разделявшее нас расстояние, чтобы подчеркнуть тем самым, насколько деликатно предложение, которое он мне делал.
– Вам ведь известно, Вальдемар, что к тому времени, когда исследователи начали проявлять серьезный интерес к творчеству Шекспира, не сохранилось ни одной его рукописи. Более того, ни одной строчки, написанной его рукой. Существует всего четыре достоверных автографа Шекспира, – подписи, поставленные им под официальными документами. Судьба рукописей Шекспира неизвестна. Быть может, они просто затерялись среди копий, сделанных для театров, ставивших пьесы Шекспира. А может быть, пошли на растопку камина в холодный зимний вечер. Судя по всему, Шекспир полагал, что не имеет смысла хранить черновики пьес, разошедшихся во множестве копий. В любом случае рукописи Шекспира исчезли безвозвратно. Таким образом, я полагаю, что мы никому не причиним вреда, если попросим Шекспира передать свои рукописи нам.