Пока одаренный брат придумывал ответ в стихотворной форме, дверь отворилась и на пороге появилась грудастая женщина, увешанная продуктовыми пакетами.
– Это еще что за царевна-лягушка? – уставилась она на Гутю. – Иоанн!! Ванька, мать твою! Хорош опять губами булькать! Я спрашиваю – это что?! Отрыжка прошлого? Что она здесь делает? Почему ты еще в трусах? В смысле, почему ты в трусах перед посторонней бабой?!!
Гутя попыталась объясниться:
– Понимаете, я подруга Аллы. Пришла узнать, что с ней случилось.
– Ты мне зубы-то не заговаривай!! Узнать она пришла! – Хозяюшка бросила сумки и сильным, натренированным броском вышвырнула Гутю из дома, как ненужный мусор.
Гутиэра Власовна приземлилась только внизу площадки. Возвращаться назад, к стихам, уже не тянуло.
– Вот гадина, – отряхивалась Гутя. – Нужен мне этот пузан!..
Пока она отряхивалась и поправляла волосы, за дверью поэта слышались ругательства.
– Ты темная баба!! – верещал мужчина. – Ты вот так просто взяла и вышвырнула ценительницу моего таланта! Дремучая коза!!
Еще через минуту из квартиры выскочил Иван и кинулся к Гуте.
– Вы, конечно, ушиблись! Сейчас, сейчас… – Он вытянулся в струнку, отставил толстую ножку назад и запричитал: – За то, что мне пришлось вам расточать! Свое уменье, дар и вдохновенье! За то, что вынудили из кровати встать! Вы мне должны десятку на похмелье!
– Боже мой, какие оды, – ворчала Гутя, роясь в сумочке. – Можно было бы просто попросить десять рублей, я бы дала…
– Не надо бить под дыхло Музу! – назидательно произнес поэт, выхватил деньги и понесся вверх.
Гутя проводила поэта долгим, задумчивым взглядом.
– К тому же и пьет. Нет, по-моему, Севастьяна он заказать не мог, денег бы пожалел, а его жена тем более…
К родственникам следующей женщины, Томочки, Гутя решила наведаться завтра.
Аллочка дирижаблем летала по дому, и настроение у нее было самое радужное. Ей наконец удалось придумать, как заставить Терентия молчать, при этом она еще и приобретет замечательную вещицу. Вернее, уже приобрела. Только вот как-то надо сообщить об этом Гуте. Но в конце концов Алла не от хорошей жизни пошла на крайности. А Гутя все не возвращалась, и время бежало с чудовищной скоростью.
Аллочка не стала больше ждать. С помощью косметики она добавила красоты и свежести и побежала на автобусную остановку.
В больнице ее долго и нудно выспрашивали – к кому, зачем и по какому поводу. И в конце концов не пустили. Зато с хозяйственного двора брат милосердия согласился проявить понимание всего за сто рублей.
Терентий лежал уже не в реанимации, а в отдельной палате. Вернее, палата была самая обычная, но больных, кроме бедолаги Терентия Олеговича, больше не было. И никакой милицейской охраны не наблюдалось.