– Зинаида Ивановна, – наконец нашла в себе силы заговорить директор. – Сегодня… вы… устроили в баре невероятный скандал. Невероятный! Я боюсь… боюсь, что мне придется с вами расстаться. Да! Потому что… потому что мне трудно… просто невозможно… с вами работать!
Зинаида понимающе положила свою большую мужскую ладонь на нервную ручку Ивской.
– Как я вас понимаю! И мне ужасно трудно работать, – с глубоким сочувствием произнесла она. – Я столько бегаю, ношусь, вычислила преступника, вот-вот его поймаю, а тут стаканы, коктейли, да еще дебил этот, который все время арии воет… На кой черт вы его приручили? Денег от него кот наплакал, а крику…
Ивская дернулась, но Зинаида поддала металла в голос, и та притихла:
– Трудно! Понимаю. Но! Когда я стану этим… опять вылетело из головы… менеджером по кадрам, станет легче. Придется потерпеть.
Ивская выдернула-таки свою руку из-под лапы Зинаиды, поправила на себе безукоризненный пиджачок и строго произнесла:
– И все же… Все же я бы попросила вас более чутко относиться к моей дочери!
– О-ой, – выдохнула Зинаида. – Вы бы лучше ее попросили о чуткости. Смотрите, что вытворяет…
Елена Сергеевна нашарила на столе пачку сигарет, лихорадочно затянулась.
– Я бы… я бы попросила… Только ничего не получится. У девочки гены! Все от отца! Он бесперспективный слесарь, и эти грубость, хамство… Стыдно признаться, но она их получила от него по наследству!
– Я вас умоляю! – фыркнула Зинаида. – У моей дочери отец – успешный бизнесмен, однако к ней это никак не передалось. У Татьяны, например, сын и вовсе от идиота. Это ж надо – предлагать парню кушать яблоки, когда у того все лицо переломано! Кретин! А вот мальчишка золотой. Умница, добрый такой… А ваша выдерга…
Зинаиду понесло. Она уже вовсю отчитывала директора, будто старая свекровь нерадивую невестку, а Елена Сергеевна, понимая ее правоту, только больше сжималась, съеживалась и сгибала плечи. Она уже прокляла тот миг, когда позволила этой резкой персоне переступить порог своего театра. Так все тихо, мирно и замечательно было до нее, а теперь она тут расселась, переплела тощие ножонки и ведь не выпрешь!
– А где сейчас Вадим? – вдруг догадалась Ивская переменить тему. – Где он лечится?
– Дома. Только вы меня не отвлекайте! Я говорю, ваша выдерга даже с людьми говорить нормально не умеет, а вы, между прочим, видное лицо! Пришли бы домой, взяли бы ремешок покрепче…
Зинаида хотела директрисе только добра. Она заметила, как выскользнул из рук несчастной Ивской какой-то нужный листок, и так вошла в роль доброй, понимающей тетушки, ей настолько было жаль запутавшуюся директрису, что она, желая хоть чем-то утешить ее, даже полезла под стол за той бумажкой. Которая, к слову сказать, оказалась наброском. Зинаида достала бумажку и… и обомлела!