Дверь открылась, и Вера Львовна вкатила столик. Тут же забежал радостный Жаконя и со всей прыти попытался лизнуть хозяйку в щеку.
– Не лезь! – прикрикнула на него Вера Львовна. – Видишь, девчонка сама не своя. Таечка, на-ка, детонька, выпей.
– Не смогу, лучше сразу пристрелите, – пролепетала «детонька», малиновая от стыда.
– Я знаю, что делаю, – уже строже потребовала женщина. – Сама ты и к вечеру не отойдешь. Делай, что тебе говорят, – через полчаса будешь как новорожденная.
Минут десять она истязала Тайку – заставляла пить настойку, больше смахивающую на отраву, потом напичкала таблетками. Тайку выворачивало, полоскало, потом начало понемногу отпускать. Она измученно доковыляла до кровати и снова забылась в спасительном сне. Через час Тайка проснулась без малейшего признака похмельного синдрома. От вчерашнего остался только неизлечимый стыд.
– Ну как, легче стало? – спросила Вера Львовна, когда умытая и посвежевшая Тайка появилась на кухне. – Ты с чего это вчера так?
– С дури, с чего же еще? Вы случайно не помните, что я вчера вытворяла?
– Да я не все видела, – как-то неуверенно начала женщина и, поглядев на страдающую Тайку, добавила: – Ну чего ты маешься? Лишнее выпила, это верно, так ведь не каждый же день. Да ничего страшного. Правда, Марк Андреевич, наверное, обиделся, да ведь и он пьяный был, может, и не помнит.
– Марк?
– Ну да. Ты его сначала Марком называла, потом Макаром, потом маралом, потом и вовсе благородным оленем. Какому же мужику это понравится?
– Что ж он меня остановить не мог, в самом-то деле? – всерьез расстроилась Тайка.
– Да где же тебя остановишь? Он попытался было тебя увести, так ты вырвалась, стала кричать, что никому с тобой не справиться, потому как ты есть грозный альбатрос революции! Требовала отобрать все деньги у богатых и отдать тебе.
– О господи! Куда ж это меня понесло? – чуть не плакала Таисия. Она обхватила руками голову. – Перед поляками-то как неудобно! А как же я ушла?
– Да очень просто. Буянила, воевала, потом встала посреди комнаты, сказала: «Всем спасибо!» – и ушла. А умылась и переоделась уже сама. Поляки еще долго ждали, что ты на поклон выйдешь, слишком уж театрально удалилась. Хотя… они ведь тоже пьяные были.
– И Артем?
– Нет, тот как стекло. Я сколько здесь работаю, ни разу его во хмелю не видела.
Тайка только сокрушенно качала головой, искренне удивляясь своим выходкам. От стыда ломило затылок, а прощупать Артема так и не удалось. Вот тебе и парень-лопушок! Нет, не прост этот водитель. И с Иванцовой облом вышел. Кстати, почему это Тайка не подумала о таком варианте – Наталья Ивановна говорит детям, что уезжает в Израиль, а сама преспокойненько сняла где-нибудь квартирку, да и живет там в свое удовольствие, проворачивая с Элиной сомнительные мероприятия. И алиби получается стопроцентное – нет ее, в Израиле! Ведь бегал же куда-то зятек. Может, как раз и предупреждал тещу любимую о том, что ею интересуются. А ведь Тайка даже не поговорила с молодым родственником как следует. Хотя могла бы спросить, откуда у тещи со средним достатком такой роскошный автомобиль. «Форд», кажется. Надо записывать. Могла бы и спросить, кому женщина продала машину, по какому адресу проживает сейчас в Израиле, в конце концов, надо было хоть на фотографию ее взглянуть. Правда, сокурснице, как она представилась, этого могли и не рассказать, вон какая грозная у Милочки мама.