Гуте снова стало плохо. Она уже не позволяла себе безумно предаваться ужасу, пыталась держать себя в руках и понимала умом, что это работа совсем даже не погибшего, однако не было никаких сил обернуться назад, где с портрета во всю стену страшно щурился безобидный при жизни Геннадий Архипович.
– Ваша шутка получилась не смешной, – как можно строже проговорила она. – Боюсь, этим придется заняться, я не люблю, когда меня хотят напугать.
– Вы должны съездить ко мне на кладбище, привезти венки из черных роз и только тогда сможете спать спокойно, – снова раздался безжизненный голос.
В комнате было так тихо, что весь разговор великолепно слышала не только Гутя, но и Аллочка.
– Гуть, ты скажи ему – куда мы на кладбище-то поедем?! – не выдержала она. – Его ж сестра увезла! И еще главное – черные розы! У нас сейчас и красные-то розочки знаешь, сколько стоят, а где мы будем искать еще и черные?!
– А на Гусева не рассчитывай. Он не твой. Оставь его в покое, – проговорил голос и отключился.
– Вот! И я тебе говорила – не твой Гусев! – немного подзабылась Аллочка, но тут же снова уперлась взглядом в портрет на стене и тихонько заскулила.
– Молчи, – рыкнула на нее Гутя и прошла обратно в комнату.
Она аккуратно взяла свечку, которая стояла возле самого порога, поднесла ее к входной двери и только тогда разглядела замок.
Замок они открыли, Аллочка рванула из квартиры, но Гутя не торопилась.
– Постой здесь, подержи дверь, – попросила она сестру.
Аллочка хоть и мечтала поскорее удрать из этого «священного» места, однако сестру ослушаться не посмела, в конце концов она и сама понимала, что тут все надо тщательно осмотреть.
– Постой здесь, я пойду свечки затушу, а то пожар случится… – проговорила Гутя, поежилась и отправилась в комнату.
Свечи гасли очень плохо, вероятно, специально покупались такие, чтобы горели долго и не могли погаснуть от случайного сквозняка. Портрет Геннадия Архиповича был закреплен на стене тоже весьма прозаично – скотчем, однако Гутя все же не решилась его снять. Зато лампочки в комнате вовсе не было – выкрутили. И в прихожей тоже. А больше – ничего, совершенно пустая комната.
Когда Гутя захлопнула за собой дверь и они с Аллочкой вышли из подъезда, силы ее оставили – сказалось нервное напряжение.
– Гуть, ты посиди здесь немножко, хорошо? А я сейчас, – как-то непонятно проговорила Аллочка и снова скрылась в подъезде.
– С ума сойти… – пролепетала Гутя. – Неужели она все же пойдет искать там Гусева?
Аллочка ринулась вовсе не на поиски Гусева. В ней вдруг проснулся азарт сыщика. И что это в самом деле! Это же всегда было ее хобби – разрешать самые запутанные ситуации! А сейчас рядом с ней творится черт-те что, а она только и занимается поисками мужа! Потом и получается, что ее скверное поведение даже погибшим женихам покоя не дает.