– Ну нет, что ты. Яков Иванович ведь видел, что перед ним привлекательная дама. Очень вежливо сказал, что с незнакомыми женщинами не общается. Он их даже в дом не пускает.
– И не пустил?
– Не-а, – сокрушенно помотала головой Люся.
– Вот скунс! Ну и как с таким работать?
– Зато я провела работу по обезвреживанию фиолетовой женщины.
– То есть…
Ее размышления прервал звонок в двери.
– Чего-то Паша поторопился. Я думала часа два у нас еще есть, – вздохнула Василиса и делано-радостно запела: – Иду-у, иду мои детоньки…
– Люся, это твои детоньки, а не мои, – возвестила она, возвращаясь в кухню с улыбающейся Ольгой.
Тут же маячили мохнатые морды двух Олиных собак – Арса и Карла.
– Оля, доченька, что стряслось? – подхватилась Люся.
Дочь вместе с питомцами частенько заявлялась к мамаше, и всегда это означало одно и то же.
– Да ничего страшного, мамусик, просто я завтра уезжаю, а собачек оставить некому, мы же с Вовчиком разбежались. Ты уж приюти у себя бедолаг. Я ненадолго. В воскресенье вечером приеду и сразу к тебе. Я ведь знаю, как ты любишь собак, – не давала маме вставить слово заботливая дочь.
– Так а…
– Корм здесь, в коридоре стоит, и вот еще деньги, если не хватит! – кричала Ольга, уже выбегая в подъезд.
Хозяйки молча переглянулись, пытаясь прийти в себя. Не успели они оправиться от шока, как заявился Павел с двумя дочками.
– Ну вот видите, как у вас весело, – с порога начал он, – а у меня дома девчонки от скуки уже все обои разрисовали, только потолок остался. Наденька, Катюша, посмотрите, какие игрушки бегают! Ну-ка, идите поиграйте.
Собак девочки не боялись. Они ничего не боялись, а уж этих-то псов тем более, они были обласканы еще щенками, и Ольга часто сетовала, что упустила момент воспитания бойцовских собачьих качеств. К тому же Карлуша, как настоящий мужчина, откровенно побаивался женщин, детей и кошек. Пока дети занимались собаками, Паша рассказывал все, что узнал о Романе.
– Короче так, теть Люсь, гоните вы этого жениха в шею! Вам он говорит, что спасал женщину, а на самом деле – сидел за убийство, и именно женщины.
– Ты толком расскажи, чего зря женихами кидаться, – наседали на него подруги.
– В общих чертах все было так. Этот ваш Роман до судимости жил на улице Павлика Морозова в доме номер восемнадцать. Воспитывался у бабушки, родных потерял рано. После школы стал встречаться с женщиной – Носовой Ульяной Федоровной.
– А фотографии ее у тебя нет?
– Да ты что, мать! Я и так ради тебя весь день в архиве просидел, да и зачем тебе фотография? Дальше будете слушать? Ну так вот. Ульяна была необыкновенной красавицей. Белокурые волосы, ироничный взгляд, пухлые капризные губы и повадки королевы. Роман просто сходил с ума. Он ничего не хотел замечать. Ни того, что любимая старше него на семь лет, что она, скромная учительница восемьдесят четвертой школы, живет роскошнее директора магазина. Что Ульяна играет с ним, как с теннисным мячиком. Ничего этого не хотел он ни видеть, ни слышать, ни понимать. Окружающие только удивлялись – зачем этой львице нужен недотепистый Ромочка, когда у нее частенько до утра оставались достаточно солидные мужчины? Взять хотя бы начальника цеха молочного завода – он принародно отрекся от жены и потомства, упрашивая Носову стать его супругой. Но красотка только смеялась и продолжала извлекать максимальную финансовую выгоду из своего тела. И вот в один прекрасный вечер, или даже ночь, терпение Романа лопнуло, и прибывшая милиция, которую вызвал кто-то из соседей, нашла его рыдающим над трупом Ульяны. Парень вяло отрицал свою причастность к убийству, но все улики были против него. Вот и загремел Логинов Роман Юрьевич на двенадцать лет. Бабушка за это время скончалась, дом снесли, а сам Роман после освобождения оказался на улице. Кстати, когда это Ольга решила за него замуж выскочить? У нее же вроде Вовчик? – вдруг опомнился Паша.