– Так вот, поссорились. Я прямо не знаю, что и делать, – заскулила Люся.
– А ничего не делайте. Погиб Логинов, под машину попал. Ольге ничего не говорите, глядишь, и забудется.
– Мы-то не скажем, только и ты не проговорись, – встряла Василиса. – И что у вас про эту аварию говорят?
– Авария, она и есть авария, что про нее говорить. Какой-то пьяный был за рулем, наверное. Во всяком случае, машина с места происшествия скрылась быстро, никто ее толком и не видел. Возле подъездов темно, а фары у машины не горели.
– Ну вот! А говоришь пьяный! Самое настоящее запланированное убийство!
– Мама-а, – как от зубной боли скривился Паша. – Ну тебе это надо, а? Ну чего ты у ментов хлеб отнимаешь?
– У вас отнимешь.
– Давай наконец поверим, что в милиции работают не лохи, а? Ну давай уже успокойся, давай не вмешиваться в уголовные дела, ладно? Я тебе внучек привез, воспитывай целых четыре дня, а если мало…
– Хватит. Я все поняла, – сдалась Василиса и поплелась в комнату, сюсюкая и шепелявя: – А кто у нас сецяс оладуски будет кусать? Со сметанкой, с молочком? Кому баба Вася конфеток даст?
Неизвестно, кого зазывала баба Вася, но первым в кухню влетел Финли, затем лошадиным галопом прискакали собаки, и уже самыми последними притопали Наденька и Катюша.
Мария Игоревна решилась на отважный поступок – сегодня она должна весь день просидеть в забитой барахлом, пыльной темнушке. Может быть, и не весь день, но, во всяком случае, – сколько надо. Ведь необходимо в конце концов разобраться в том, что творится у нее под носом. Петя уже уехал на работу и забрал с собой Дениса – сегодня мальчишку должен осмотреть невропатолог. Четверо остальных ребят еще спали, когда Мария Игоревна выскользнула из-под одеяла и, захватив шубку и сапоги, затаилась в темнушке. Сидеть было муторно. Через двадцать минут она решила, что идея ей пришла в голову совершенно глупая, но тут стали просыпаться дети. Первой проснулась Таточка и сразу же перебудила всех остальных. Слышно было, как журчала вода в ванной, что-то шипело на кухне, работал телевизор. Все звуки были обычными, знакомыми. Незнакомыми были только голоса детей – зычные, уверенные, без малейшего намека на дебильность. Создавалось ощущение, что в квартире находятся совершенно другие дети.
– Ушла наша гусыня? – спросил скорее всего Богдан и сам же ответил: – Уперлась пчелка.
Слова были сказаны едко и обидно.
– Тема! Какого черта ты так долго телишься, по комнате не пройти! Давай убирай постели!
– Так Богдан еще читает журнал, – раздался робкий незнакомый голос.
У Марии Игоревны подпрыгнуло сердце! Тема говорит! Зачем же тогда?..