Гутя, обуреваемая жаждой новой, неизвестной доселе деятельности, тут же кинулась к телефону.
– Алло, Инночка?.. Да-да, это Гутиэра. Как там твоя супружеская жизнь?.. Ага… Ага… а скажи… я поняла… да, я верю, что он самый лучший, а скажи… да-да, я поняла… Инна, тебе… да послушай ты меня! Тебе незнаком некий Псов Назар Альбертович?.. Ну конечно, тебе теперь не до собак… я поняла…
– Алло, Катюша? Это я, Гутиэра…
– Пойдем, Варь, чего-то у меня голова, как котел, – позвал Фома Варьку в свою комнату, но жена сидела на диване и не спешила уединяться с супругом. – Варь, ну ты чего?
– Ничего, – фыркнула она.
Совсем не вовремя ей опять вспомнился приход Ленки Сорокиной, которая с упоением смаковала вспыхнувшую страсть Ирки Серовой к Фоме.
– Ты сегодня ушел в отпуск? – подозрительно спросила жена.
– Ну да. Федорин не подвел – сказал, что подпишет заявление, и подписал.
– А почему он тебе так долго подписывал? Ты позже меня домой заявился!
– Так ведь я ездил на Калининскую! Я же говорил! – возмутился Фома.
Варька хитро прищурилась:
– И что, на работе даже не задерживался? И даже никто к тебе на прием не приходил?
– А чего это ты? – насторожился Фома, и ему сразу представилось, что вредная санитарка Евдокимовна, которую он частенько гоняет за то, что та притаскивается на работу с похмелья, насплетничала жене черт-те что. – У меня нет никаких привязанностей к женскому полу, если тебя это волнует. Кроме тебя, конечно.
– Варь, я есть хочу. Может, оладушек состряпаешь, – загундосила Аллочка, наплевав на разборки супругов.
Варька сверкнула глазами и обиженно всхлипнула:
– Тогда почему ты вчера пришел так поздно? И позавчера? И еще… не помню когда? Ты всегда приходишь поздно!
– Да потому что я – врач! – начал распаляться Фома. – Потому что я не могу оставить больного у двери и уйти!
– Ты никого не можешь оставить!
– Да! Я никого не могу оставить! И у двери! И на дороге! И в подвале!
– Варь, ну состряпай, – ныла Аллочка.
– А ты иди… А ты иди и стряпай себе сама! Ты не видишь, что Варька работает, убирает, варит, стирает! Ты целый день дома сидишь! Теперь ты будешь печь и варить! – вконец разошелся Фома. – Она от усталости бесится, а потом на меня накидывается! Вот иди и напеки нам оладушек. И завтра… Варь, во сколько ты завтра домой придешь?
Варька оторопело уставилась на мужа. Он крайне редко выходил из себя.
– Я не знаю… Наверное, в шесть.
– Точно в шесть? Не позже, не раньше? – уточнил муж.
– Точно в шесть.
– Так вот, Аллочка, завтра в шесть чтобы Варьку ожидал ужин и чистая квартира, понятно?
Аллочка удивленно пожевала губами, потом пожала плечами: