Госпожа Арамона задумалась и прохлопала, как Айрис бросила читать и что-то спросила у Катарины. Что именно, зазевавшаяся дуэнья не расслышала, за что себя немедленно обругала, одновременно навострив уши.
Помирающая кошка потянулась и прикрыла ротик платочком.
– Герцог Алва, – промяукала страдалица, – и этот юноша... Давенпорт... Они были единственными, кто не предал моего супруга.
Что же спросила Айрис? И что сейчас будет?
– И вы, – выпалила честная дурища, таращась на недавнюю врагиню, – вы тоже не предали!
– Милая Айри, – простонала Катарина, – они сделали больше... Неизмеримо больше... Не хочу лгать, если бы я была на свободе и Его Высочество Ракан потребовал в обмен на жизнь Фердинанда меня, я бы не решилась. Нет... Не решилась бы...
– Но вы же его не любите! – утешила дочь Эгмонта. Семнадцать лет – они и есть семнадцать лет. Ради любви сожжешь город и пошлешь к кошкам весь мир и матушку, а не любишь, значит, и не должен ничего.
– Не люблю, – покорно согласилась королева, – но мой супруг был добр ко мне, и не только ко мне... Фердинанд поступил, как король, Айри. Глупый, неумелый, но король. Он не сбежал из своей столицы, а, как мог, попытался защитить ее и своих подданных. Я его понимаю.
Я понимаю Его Высочество Ракана, он хотел вернуть трон предков и вернул. Я понимаю своего кузена. Он поднял шпагу вместе с твоим отцом и не опустил до победы, но есть другие... Они брали все, что им давали, и продали. Их я не пойму никогда...
– Как мой брат! – прошипела девица Окделл. – Он тоже брал и жрал. И у короля, и у... герцога Алва.
– Айри, милая, – Катари прикрыла глаза, сегодня она выглядела еще хуже, чем вчера, и это вызывало подозрения, – не равняй Ричарда с Рокслеями или Приддами. Ричард всецело предан делу Раканов и памяти отца, он не мог иначе.
– Ничему он не предан. – Глаза девушки сверкнули, а пальцы сами собой скрючились в поисках подходящей морды. – Он сам говорил, что Раканы никому не нужны, отец ошибался, а Монсеньор – хороший человек.
– Это правда, – кивнула королева, – герцог Алва – хороший человек, хоть и пытается это скрыть.
– Ваше Величество, – щеки Айри пошли багровыми пятнами, – Ваше Величество, вы его любите?
– Кого его? – хрипло переспросила Катарина Ариго.
– Монсен... герцога Алва?
– Не знаю, Айри, – тихо произнесла Катарина, – женщине трудно любить человека, который ее не любит. Вернее, не ненавидеть, ведь наша ненависть – это тоже любовь, только обиженная... Или страх за тех, кого любишь.
– Значит, вы его ненавидите? – серые глаза вцепились в голубые, но Катарина не дрогнула.