Замок просыпался, приветствуя очередной день, наполненный учениями и хозяйственными хлопотами. Солдаты носили воду, рубили дрова, хрипло и весело переговаривались. У кухонь повар с помощниками разделывали кабанью тушу, рядом умильно крутили хвостами шестеро крепостных псов во главе с вконец обнаглевшим рыжим Манриком. Все шло, как положено, можно было спать и спать, но командующему горными гарнизонами нравилось вставать затемно, здороваться с соседями, а затем переходить со двора во двор, вдыхая запах дыма и горячего хлеба. Это была его жизнь, его горы и его войны, без которых генерал себя не мыслил.
Скажи кто Жермону, что его преданность Торке рождена обидой на Ариго, он бы пожал плечами, но в глубине души граф знал, что это именно так. Он был не первым и не последним, кого спасла служба, зачеркнувшая прошлое и отучившая загадывать дальше следующей кампании. Теперь будущее тонуло в пороховом дыму. Смерть Сильвестра расшевелила дриксов и гаунау. Лазутчики сообщали о скоплении войск за Айзмессер, а нагрянувший ночью Людвиг Ноймар привез письмо от фок Варзов. Маршал Запада сообщал генералу от инфантерии Ариго об очередном военном союзе Эйнрехта и Липпе и предполагаемом выдвижении объединенной армии к границам Талига.
«Объединенная армия», по прикидкам Жермона, могла насчитывать тысяч полтораста. Правда, на стороне обороняющихся были Торка и зима. Ариго был не прочь встретить «гусей»[1] на вверенных ему перевалах, но среди дриксенских генералов не водилось придурков, готовых пробивать лбом стены. Соседи были осторожными, неглупыми и начитанными, а признанные стратеги в один голос твердили, что большим армиям в горах удачи не видать. Алва тоже так решил и взял в Сагранну шесть с половиной тысяч. Этого хватило.
Конечно, Агмарен не Барсовы Врата, а бергеры и талигойцы не кагеты, но посты нужно выставить на каждой тропе, какой бы непроходимой та ни казалась. Есть люди, которым крутизна нипочем, Жермон и сам был из таких, хотя до двадцати лет ничего выше марикьярских холмов не видел. Он много чего не видел, и еще меньше понимал, но потом все встало на свои места.
Генерал привычным жестом поправил шляпу и ухватил за рукав высунувшегося из норки теньента-эконома. Франц Цукерброд вырос на кухне герцогов Ноймаринен, но возжелал воинской славы и отпросился в Торку, к вящей радости тамошних обитателей. Теперь Цукерброд соперничал с поваром соседа-бергера и ради победы был готов на любые жертвы.
– Что на кухне? – полюбопытствовал Ариго, с наслаждением пробуя только что испеченный хлеб. – И как Хайнрих?