Альдо галантно зашвырнул бабку на многоопытную белую кобылу. Скотина сияла от золота, попону украшали геральдические звери, на уздечках брякали подвески, а грива была подобрана какими-то прищепками. Уроды, их бы так причесали!
Матильда разобрала поводья, незаметно тронув скрывавшие фляжку оборки, и, вспомнив об этикете, буркнула:
– Благодарю.
– Матильда, – прошипел король талигойский, – злиться будешь вечером, а сейчас веди себя прилично.
– Прилично? – принцесса ткнула пальцем в изуродованную лошадь. – Вот с этим?
– В Гальтаре на конях с неубранными гривами ездили только плебеи, – отрезал внучек, – ты просто не привыкла.
– И не привыкну, – предупредила Матильда. – Учти, это первый и последний раз.
– Учел, – подмигнул Альдо и поправил сползший на одно ухо кедровый венок. Матильда с ненавистью глянула на подданных во главе с Берхаймом и промолчала. Альдо сдвинул брови и вскочил в седло.
– Вперед, Ваше Высочество! – виконт Мевен, которому в великий день доверили пасти вдовствующую кучу, взял кобылу под уздцы. Стоило всю жизнь ездить верхом, чтоб на старости лет превратиться в тряпичный тюк.
Грохнула пушка, возвещая о начале церемонии, с наскоро сооруженной галереи рванула вверх голубиная стая, трубы завыли что-то победное.
– Да здравствует дом Раканов, – надтреснутым тенором проорал церемониймейстер Берхайм, – Слава!
Музыканты заткнулись, давая дорогу человеческим глоткам, белая кобыла громко заржала. Над таким только и можно, что ржать! Альдо вздыбил коня.
– Слава Талигойе! – возопил внук, цепляясь за поводья. – Слава тысячелетней Талигойе!
Матильда сцепила зубы и сосредоточилась на затылке капитана гимнетов. На галереях шипело и плевало здравицами ызаржье стадо, в небе кружили и гадили голуби, брякал подвесками линарец Его Величества внука. В Гальтаре повелителя на коронацию волок глава церкви, но просить о подобной услуге Левия не рискнул даже Альдо. А жаль, Матильда бы не отказалась услышать ответ кардинала.
– Слава Раканам! – надрывался Берхайм. – Слава великим Раканам!
– Да здгавствует Альдо Пегвый!
– Альдо Великий!
– Виват Талигойе, виват Раканам!
– Слава, – подхватила готовая жрать камарилья. – Да здравствует!.. Великий день... Какое счастье...
Падальщики! Ызарги на конской туше! Толстые и тонкие, старые и молодые, агариссцы и местные бряцали цепями, сияли драгоценностями, благоухали, чихали, наступали друг другу на ноги, извивались, галдели, били хвостами, воображая себя конями и орлами. Мразь!
Снова бухнули пушки. Много пушек. И еще раз... И еще... Четыре выстрела – начало движения. Оркестр заиграл очередной марш, очень неплохой. Твою кавалерию, это ж «Походная Балинта», искореженная, но узнаваемая! Сквозь проигрыши и барабанную дробь отчетливо прорывалась лихая знакомая мелодия. Такая же краденая, как золотые цепи на Берхаймах и Ванагах, как вся эта «победа».