– Это ее почерк? – Торрихос за закрытыми дверями не утешал никого и никогда.
– Да, это писала Инес. Дело не в почерке, я знаю сестру. Ей не диктовали.
– Хоть что-то. – Кардинал тщательно разгладил тонкий лист. – Маркиза де Хенилья, разумеется, ничего не знает. Об убийстве мужа она тоже не знала. Впрочем, тогда она была в Муэне. С твоей сестрой.
– Маркиза слишком глупа, чтобы сделать хоть что-то.
– Глупец – хорошее орудие, – негромко произнес Торрихос, – вполне возможно, невольное. Чье? Кому нужен твой суадит? Где он, кстати?
– Здесь, в Сан-Федерико. Я был занят поджигателем и отложил дело Бенеро. Возможно, те, кому по долгу службы надлежало искать поджигателей, занимались суадитом.
– Или тобой…
– Или мной.
– Ты веришь в существование дона Диего?
– Для этого я должен его увидеть.
– Хенилья, вдова Карлоса де Ригаско, ее брат, выживший в муэнской резне и отплативший хаммерианам сторицей… Ты чуешь этих еретиков, как никто. Скольких из них ты отправил на суд Божий, помнишь? Не считая родичей и укрывателей.
– Помню. – Если им нужен брат, брат готов на все, но спасет ли это Инес? И при чем тогда Бенеро?
– Хорошо, что помнишь. – Длинные пальцы выстукивали по столу синаитскую песню. Фарагуандо счел бы это ересью, но кто ему донесет, кроме фидусьяра, а фидусьяры понимают только слова. – Дон Диего – хаммерианин?
– Если и так, то это личная ненависть. Иначе над трупом Хенильи был бы только виорнский крест [19].
– Ты так и не ответил, кому нужен этот суадит?
– Живым – не представляю. Мертвым – разве что тем, кто был связан с Мадруганой.
– Кто-нибудь пытался расспросить тебя о деле Бенеро?
– Нет, но капитан Арбусто о нем сегодня вспоминал. Он обещал вернуть мне долг.
– Это походило на угрозу?
– Это было угрозой, и поэтому я Арбусто не подозреваю. Знай он о похищении, у него хватило бы выдержки смолчать.
– Ты умней, чем это показалось при знакомстве Пленилунье. – Торрихос принялся складывать письмо с той же основательностью, с какой его только что разглаживал. – Арбусто тоже может казаться не тем, что он есть на самом деле. Что бы ты стал делать, не будь клятвы?
Что бы он сделал, не виси у него на шее Коломбо, от которого не сбежать? Фидусьяры не читают мысли, а кардинал-инкверент?
– Я бы пошел на площадь Панголы.
– Ты и пойдешь, но не один. Дон Диего хочет видеть Бенеро? Ты его приведешь.
1
Бенеро ничего не спросил. Спокойно расправив одежду, он столь же спокойно забрался в носилки, ничем не выказав ни страха, ни хотя бы интереса. За без малого два месяца Хайме успел убедиться, что врач неразговорчив. Свои чувства суадит скрывал не хуже святых братьев или гончих Пленилуньи. Возможно, Бенеро и боялся. Скорее всего, боялся, хотя его и держали отдельно от тех, кого Святая Импарция не считала нужным расспрашивать по-доброму. Что делать с упрямцем, Хайме не знал, так как принимать христианство тот не желал, а передача врача Протекте означала двойной проигрыш. Потом случился поджог в Мансанилье и стало не до суадита, а теперь он потребовался дону Диего или тому, кто спрятался за убийцу Хенильи. Это было бы любопытно, если б не Инес. А ведь она собиралась вернуться домой! Он толкнул сестру к похитителям точно так же, как сама Инес оказалась невольной причиной роковой охоты. Карлос всего лишь не хотел скучать, пока жена молится. Сколько же невинных поступков оборачиваются бедой! Мы пережидаем дождь – и на нас падает дерево. Мы переходим реку – и наступаем на водяную змею…