Прошло ещё полтора часа мучительного ожидания. За это время в камеру посадили третьего гостя, тощего паренька лет двадцати в солдатской форме. Судя по всему, дезертира,
– Что, воин, от дедовщины сбежал? – продолжая лежать, задал вопрос опытный Дмитрий, когда тот переступил порог.
– Наоборот, – чуть не плача, ответил тот, – салаги беспредел устроили. Никого не признают, хоть дембель перед ними, хоть черпак. Мне два месяца до приказа, а им по фигу. Ни койку убирать за себя не заставить, ни вахту стоять.
– Да, не по уставу. А по почкам не пробовал?
– Они сами, кого хочешь, уроют. Я терпел терпел, да сколько ж можно? Свинтил.
– О-о-о, да ты, стало быть, не мужик. Чуха, – развёл расписные пальцы Димон, – верно, Антох?.. Стало быть, с нормальными людьми сидеть не имеешь права. Поэтому, на пол давай, дембель.
– Может, я с краешку посижу?
– Слышь, воин. Мы с Антохой люди творческие, где-то даже ранимые, он писатель, я художник. За беспредел сразу бампер рихтуем. Поэтому, сказано – на пол, значит – на пол.
Когда, наконец, дежурный пригласил Антона на выход, Димон заверил писателя, что его место никому занять не позволит, и понадеялся на скорое того возвращение.
– Классный ты пацан, Антоха… Ждать буду. Сигарет у кого-нибудь стрельни, у меня последняя.
– Хорошо, Дима.
Говорить «я вернусь» Антону ужасно не хотелось. Дежурный возвратил ему вещи, затем отвёл в знакомый кабинет. Помимо опера, там находился и Ульянов. Когда Антон опустился на стул, Колядко молча положил перед ним чистый лист и ручку.
– Пиши… Я, такой-то, сякой-то не имею никаких материальных претензий к Лосеву Борису Юрьевичу…
– Но он мне тысячу должен! Я же…
– Пиши, Антон, пиши, – прервал его Лев Борисович.
– Обязуюсь, – продолжил Колядко, – ему не угрожать и не предпринимать в отношении него каких-либо действий ни сам, ни с помощью третьих лиц. Число, подпись.
Когда Антон расписался, Колядко спрятал бумагу в папку и предупредил:
– Не дай Бог… На первый раз прощаем. Еле уговорил следователя не возбуждать дело. Повезло, что Лосев забрал заявление. Но если хоть одна жалоба от него, достаём материал из архива и играем по-новой. Понял?
– Но это ж не прави…
– Понял?!
– Понял.
– И патронов холостых в карманах не таскай. В смысле, никаких не таскай…
На крыльце отдела Антон, что-то вспомнив, остановился.
– Лев Борисович, у вас сигареты есть?
Ульянов протянул пачку «Винстона». Антон, взяв её, возвратился в дежурную часть.
– Парню передайте. Который за побег сидит.
На пороге он ещё раз обернулся к дежурному.
– Скажите… А Колядко кто по званию?