Опера выпили.
– Андрей Васильевич, – сказал Соловец, поставив стакан, – вам личный привет от начальника РУВД за лично вами разбитую его личную «девятку». После вашего выхода из больницы он очень срочно хочет вас лицезреть.
– А у меня гепатит, между прочим. Карантин – месяц.
– А что, никак нельзя выкрутиться? – спросил Дукалис.
– Можно. Если написать рапорт на материальную помощь. Не одному, конечно, Кивинову, всему РУВД. Так, наверное, и придётся сделать.
– А с бойцами этими что, Георгич, с попутчиками?
– Да всё нормально. Мы с Петровым дело до ума довели. Вся команда арестована – и питерские, и гатчинские. Знаете, кстати, кто номера перебивал? Студент один, с Тех-ноложки. Это он придумал, как делать, чтобы экспертиза не обнаружила подмены. Умелец. Вместо того, чтобы машины новые разрабатывать, он другое изобретал, паразит. А впрочем, чему удивляться? На инженерском окладе сейчас протянуть трудно, а здесь свои способности подороже продать можно. Всего эти команды восемь убийств на себя берут.
– Во, гады! Человеческую жизнь на полмашины меняли!
– Мне Борисов с Главка звонил. Обиделся, что без них всё провернули. Мы бы, говорит, в разработку хорошую их взяли, задержали бы красиво.
– Ну да, а за это время ещё бы пару водителей задушили. А потом мы же в цейтноте постоянном работаем, на разработки времени нет, нам, кроме раскрытия убийств, ещё стёкла лобовые искать надо.
– Ну что, по второй?
– Наливай.
– Что там ещё у нас?
– Гоша Баранов своей мамаше любимой в компот жидкости для тараканов влил, за то, что мопед не купила.
– Хороший мальчик.
– Да, ничего. Мамаша в реанимации, но жить будет. Маму Тому помните? Муж по пьяни бутылкой убил. Жалко, неплохая была баба. И обиднее всего, что подонка этого посадить не можем. Ходит, гад, воздух портит и улыбается. Свидетелей-то нет.
– Знаете что? – вдруг серьёзно сказал Кивинов. – Это вирус.
– Ты чего, не пугай, палату каждый день моют.
– Я не о том. Это вирус. Вирус убийства. Человеческая жизнь перестала быть ценностью. Наш большой организм поразил этот вирус. И никакого иммунитета. И нет врача, который бы вылечил от этого-вируса, кроме нас самих. Эра жестокости. Почему? Я не знаю. Не знаю, почему муж с женой жили душа в душу, а теперь палят друг в друга, почему в школах дети избивают сверстников до полусмерти и стреляют в лицо из купленных мелкашек. Почему убивают за медную цепочку? Может, это наказание? За что? Ведь наш народ был самым добрым. Может, идет война? Да вроде нет. Что же происходит? Ну, не молчите.
– Давай выпьем. Ты просто стал меланхоликом.