Я снова сказал «спасибо» и спиной вперед выкатился на улицу. Глянул на вывеску. В самом деле «Рюмашка»! Мне стало весело. И опять показалось, что дальше все будет хорошо. Я очистил апельсин, и зашагал вниз по 2-й Раздельной, капая соком на комбинезон. Когда апельсин кончился, я увидел редакцию.
Она располагалась в кирпичном одноэтажном доме с изгородью из чугунных завитков И вывеска здесь была солидная – над раскрытой узорчатой калиткой черная доска с медными буквами названия. За калиткой я увидел гранитное крыльцо, на нем по краям лежали два каменных льва. Морды львов такие, что сразу было ясно: всю жизнь эти звери питались только картофельными котлетками. Я погладил правого льва по косматой голове и потянул медную ручку. Дверь не поддалась. Дернул еще, еще. Напрасно. Что было делать-то? На резной деревянной створке белела кнопка. Я потоптался, поскреб затылок и нажал (не идти же обратно!). Подождал, хотел надавить кнопку снова, и тут створка двери отъехала. Выглянула женщина в синем халате. Она показалась мне похожей на пристанскую буфетчицу.
– Ты чего трезвонишь, беспокойная душа? – Это она без досады, по-доброму.
– Мне… в редакцию…
– Понятно, что в редакцию. Ну, входи…
В полутемном вестибюле пахло незнакомо, по-особенному. Скорее всего, это был специальный газетный запах – от бумаги и типографской краски.
– А по какому ты делу-то?
Наверно, это была уборщица. Излагать ей мое дело, конечно, не имело смысла.
– Ну… посоветоваться хотел…
– А! – обрадовалась она. – Небось, решил на каникулах стать распространителем, торговать «Ромашкой» на улицах? Чего ж, неплохая работа… Родителей-то спросил?
– Не… я не торговать…
Она почему-то обрадовалась еще больше (жизнерадостная тетенька!):
– Тогда знаю! Наверно стихи сочинил и принес, чтобы напечатали! Оставь, я передам в отдел, там рассмотрят…
– Я не стихи… Посоветоваться хотел. С редактором…
Она огорчилась:
– Редактора нет. Подписал газету и уехал в типографию. А остальные по домам разошлись, до понедельника. Завтра и послезавтра выходные…
Тьфу ты! Куда же мне теперь…
– Приходи в понедельник, Федор Федорыч, редактор наш будет с самого утра…
– Ладно… – вздохнул я. И подумал: "Как-нибудь прокантуюсь тут трое суток…" Отказываться от своего плана с газетой я ни за что не хотел. Это была единственная надежда.
Тетушка вдруг взяла меня за лямку комбинезона:
– Не жарко тебе, голубчик, в такой робе? Лето на дворе, время опасное. Взмокнешь на солнце, а потом вмиг прохватит на сквозняке. Мой Вовка до вчерашнего дня парился в этих джинсах окаянных да в кофте адидасовской, а сегодня с утра горлом сипит…