Девчонка на это только хмыкнула.
— Вот сразу и видно, что ты читал только первую книгу. А даже там, между прочим, сказано, что трава, кактусы и всякое такое — это только первая ступень. Инициация. И без наставника этим нельзя заниматься. А тот старый индеец, дон Хуан, просто хотел «пробудить» ученика побыстрее. Вот и дал ему пинка, устроил встряску.
— Зачем?
— Затем что старый был уже, боялся, что не успеет обучить его всему, что нужно! А в других книгах Кастанеда пишет, что психоделики на самом деле вовсе не нужны, что это лишнее и даже опасное, а главное — в медитации, в особых упражнениях. И вообще, учение дона Хуана — практика духовная. И путешествовать по другим мирам можно без всяких там кактусов. Между прочим, там написано, как он в ворону превращался. Только фишка в том, что дальше третьей книжки его обычно никто не читает, и все наши придурочные наркоты прутся от Кастанеды, типа он за наркоту, а главного не понимают. И Кастанеда тоже многого не понимал.
— Постой, постой… Так ты хочешь сказать, что галлюцинаций вообще не бывает?
— Почему не бывает? Бывают. Просто есть вещи, которые реальны, а их всё равно принимают за галлюцинации. Главное — это уметь их различать.
— А ты различаешь?
— Иногда, — призналась девушка. — Но мне нужно, чтобы ты их научился различать.
— Тебе нужно?
Танука заглянула мне в глаза.
— Да, мне, — твёрдо сказала она. — Извини, но у меня не было другого выхода. Потому что только ты сейчас можешь мне помочь.
Тут в голове у меня что-то щёлкнуло, и до меня медленно стало доходить.
— Ты что-то дала мне, — ошеломленно произнёс я. — Тогда, в кинотеатре. Бог мой, как я сразу не догадался… Подсыпала в попкорн. Или в пепси. Какую-то дрянь — псилоцибин или ещё чего-нибудь. Так?
— А в фотик Михалыча я что подсыпала?
Я не нашёл, что на это ответить. Танука тоже умолкла. Автобус ехал с прежней скоростью. Тётка впереди храпела, маленький ребёнок позади нас непрерывно повторял «пука-кака» и после этого хохотал, будто его щекотали, да ещё водитель запустил кино по видео, и пассажиры вперились в экран. На нас никто не обращал внимания, мы говорили тихо, и всё равно в этот миг мне казалось, будто все к нам прислушиваются. М-да. Думаю, самый правильный диагноз относительно меня — это паранойя. Плохая новость. Но с другой стороны, есть и хорошая: у меня паранойя, потому что меня преследуют!
Я с силой потёр лоб. Соображай, голова, соображай…
— Ну, ладно. Допустим, я не в обиде, что ты решила поскорей «инициировать» меня, допустим. Но на фига тебе это? Ради чего?
Танука долго кусала губу, я уже решил, что на этот вопрос ответа не будет, как вдруг он последовал.