— Ну, куда пойдём? — осведомился я вместо этого.
— Пока не знаю, — мрачно бросила Танука.
— То есть как? — удивился я. — Получается, я зря с работы отпросился? Ты же вчера обещала сводить меня к этому… писателю твоему.
— Нет его. Я обзвонила всех — как сквозь землю провалился.
— В смысле? — не понял я. — Кто провалился? Писатель провалился?
— Ну да. У него бывает. Он вообще не особенно любит с людьми общаться, а если нападёт хандра, вообще прячется от всех на месяц или два — и хрен его найдёшь.
— А сотовый у него есть?
— Нету.
Танука морщилась и кусала губу. Мы стояли на самой остановке, то и дело подъезжали автобусы, входили и выходили люди. Большинство безразлично проходили мимо, но некоторые, как идиоты, таращились на Танукин ошейник. Кое-кто кривился и отводил глаза, двое гопников матюгнулись, а отойдя — заржали, а одна бабка плюнула и перекрестилась. Но девушке, похоже, их гримасы были пофигу. Рядом с нами четверо рабочих в оранжевых жилетах, ремонтировавшие бордюр, сосредоточенно месили цемент. Лопаты раздражающе шаркали по асфальту.
— Слушай, пошли куда-нибудь, — предложил я, моя спутница кивнула, и мы двинулись к танку возле Дома офицеров. — А дома тоже не знают, где он?
— Да нет у него дома, — отмахнулась Танука и снова покусала губу. Взгляд её бездумно блуждал по сторонам.
— Как нет?
— Да так. Он сам не пермский — из области, из какого-то городка на севере. Но вся работа у него здесь, друзья тоже, вот и живёт где попало. Есть деньги — снимает комнату, а нет — мотается из дома в дом, по квартирам друзей. Он уже лет десять так живёт.
— Зачем?
— Не знаю. А думаешь, просто выбраться из области в Пермь?
— А пишет он когда? Что ж это за писатель — денег у него нет, телефона нет, живёт где попало… Он вообще хоть где-то издавался? Как его фамилия?
— Севрюк.
— Хохол, что ли?
— Сам ты хохол… Просто фамилия такая. Местный он, с Урала.
— Он тоже гот?
— Нет. Он не гот.
Я наморщил лоб, перебирая в памяти писателей, которые более-менее на слуху. Фамилия и вправду звучала знакомо, но где я её слышал, в связи с чем — не вспоминалось.
— Севрюк, Севрюк… А как зовут?
— Вадим. Вадим Севрюк.
— «Г» или «К»? — пошутил я, но шутка, похоже, оказалась с бородой: Танука только криво усмехнулась:
— Смотри при нём не ляпни.
— Ладно, ладно. Как же его друзья находят, если надо? Или друзей у него тоже нет?
— Почему нет? Есть. Так и находят: обзванивают всех и спрашивают, где Севрюк. Если кто-то знает, говорит.
Маразм… Похоже, дядька не только мизантроп, но и параноик. «Тяжела и неказиста жизнь военного связиста…»