По окончании службы Протасов рвался к жене, связь с которой потерял почти полгода назад, и зазывания друга Вовчика слушал вполуха. Если вообще слушал. Друг Вовчик, основываясь на зрелой крестьянской смекалке, полагал, что друга Валерку в Киеве ничего хорошего не ждет. И, кстати, оказался прав. Он утроил усилия, но отговорить Протасова от возвращения в Киев было так же легко, как заставить паровоз ездить по тропинкам парка. Валера и Вовчик расстались на Киевском вокзале Москвы. Дальше поезда у них были разные.
Протасова в Киеве и вправду ждала банальная супружеская неверность. Ольга полюбила другого, и он уже занял место Протасова не только в женском сердце, но и в их крошечной студенческой гостинке. Протасов нагрянул, как снег на голову. Зрелище очкастого задохлика, валявшегося поперек кровати, которую Протасов два года назад смастерил собственными руками, привело его в состояние неописуемой ярости. Валерий ухватил злосчастного очкарика за шкирку и вышвырнул в окно, которое позабыл предварительно открыть. К счастью для всех троих, квартира Протасовых помещалась на высоком, но все же первом этаже. Новый избранник Ольги сломал левую ногу и вывихнул плечо. Протасов загудел на пятнадцать суток. Отсидел честно, подметая улицы от рассвета и до заката, в составе команды алкашей и дебоширов. Вышел на волю и уехал к отцу в Припять.
Вернувшись в Киев, когда лето подходило к концу, Валерий восстановился в институте. Жизнь потекла своим чередом. Дважды Протасов вынимал из почтового ящика письма от друга Вовчика. Вовчик в обоих звал к себе. Во втором, помимо прочего, хвастался, что устроился на службу в милицию. Протасов ответил скупою отпиской, и на том связь прервалась.
С тех пор прошло почти десять лет. И вот, по истечении такого немалого срока, образ доблестного херсонского милиционера Владимира Волыны всплыл в измученном мозгу Протасова, пробуждая надежду на прекращение затянувшегося кошмара.
Протасов ухватился за ни разу в жизни не виданные серо-красные погоны Вовчика, как пожарный за брандспойт.
Он произнес фамилию Волына, уповая как на Вовчика, так и на его всесильного некогда дядю-милиционера, хотя и понимал прекрасно, что воды немало утекло. Дядя мог давно уйти на пенсию, да и с Вовчиком все, что угодно, могло стрястись.
И все же фамилия была произнесена. Сперва старший сержант, первым услыхавший про Валыну, подумал, что Протасову мало, и он вздумал поугрожать. Второй мыслью сержанта было соображение, что задержанный решил сделать чистосердечное признание и сдать пистолет, упрятанный где-то в джипе. И только когда Протасов повторил внятно: «Свяжитесь с полковником Волыной», милиционеры, наконец, поняли, в чем, собственно, дело. Звание Протасов указал наудачу, но, к счастью, угадал без ошибки. Побои сразу прекратились. Милиционеры удалились на экстренное совещание. Похоже, что кому-то звонили. Протасова аккуратно стянули с дыбы и даже приютили на облезлом диванчике. Валерий помалкивал, радовался жизни и ожидал дальнейшего поворота событий. Они не замедлили развернуться.