— Я братана из кровати вытянул. Еще, блин, и пяти не было. Слова лишнего не сказал. Попросил уточнить, лично для меня. Как брат для брата.
— Кстати, зема, — продолжал Вовчик, видя, что Протасов немного успокоился. — Слышь, а?
— Чего, блин?
— Братан сказал, Бонифацкий — крутой. «Не знаю, — говорит, — чего тебе от него понадобилось, но чтобы ты знал — он человек конкретный…».
— Да гонит, — досадливо отмахнулся Протасов. — Напускал тебе пурги, а ты, в натуре, уши развесил. Ладно. Поехали, давай.
Ехать еще с вечера было решено на мотоцикле с коляской, доставшемуся Вовчику в наследство от умершего еще в восемьдесят третьем отца.
Вовчик опустился в сарай и вскоре вывел во двор битый жизнью К-750, года эдак 65-го. Мотоцикл был выкрашен черной краской. Краска кое-где облупилась. По настоянию Вовчика оба присели на дорожку и лишь затем уселись в мотоцикл. Без приключений миновали КП, ставшее для Протасова фатальным всего какие-то сутки назад. Сразу в Ишуни Вовчик свернул направо.
— Чего крюкана давать? — объяснил он удивленному Протасову. — Срежем немного. Тут при советах, земеля, хрен бы ты проехал. Весь западный Крым военные занимали. Сплошная, блин, запретная зона была.
Протасов не возражал. И все же они заплутали, в начале девятого каким-то образом оказавшись в Саках.[38]
— Что за Саки, в натуре? — тряс кулаками в воздухе Протасов. — Ты ж, блин, говорил, мы в Симферополь едем? Не знаю я никаких Саков!
— Да какая разница?! — огрызнулся Вовчик, не собираясь признавать вину. — Саки — даже лучше.
Протасов предпочел смолчать. Дорога опускалась прямо к экватору, и в девять приятели достигли Северной стороны Севастополя.
— Тут что, мост? — спросил Протасов, тщательно разглядывавший карту.
Вовчик хлопнул себя по лбу.
— Тьфу ты, черт! Возвращаться придется…
Они обогнули Севастополь по окружной. Проехали Инкерман, дружно вылупившись на боевые корабли, застывшие посреди бухты.
— Ух ты, Вовчик, ни черта себе. Это наши или российские.
— Советские, — хмыкнул Волына, и по-своему был прав.
Дорога пошла серпантином вверх в сторону Малахова кургана. На трассе появилось изрядное количество экскурсионных автобусов.
— Что это? — Волына вращал головой во все стороны света.
— Диорама обороны Севастополя, — сообщил приятелю Протасов. Перед собою смотри, блин, пока нас экскурсанты не переехали.
— Не боись, — бодро откликнулся Волына. Настроение у него было — хоть куда. Чувствовалось, что засиделся Вовчик в своем селе и радуется свободе, как сбежавший из клетки кабан.
Они выехали на Южный Берег через тоннель в бухте Ласпи, проделали оставшиеся четыре десятка километров и, наконец, очутились в Ялте.