Андрей затаил дыхание.
— Ну вот, типа. Мой друг заметил ее. Лучше б бабку какую по дороге переехал… Или «Мерседес» залепил в сосну. Так нет, типа, доехал до дому без приключений и на последних гребаных километрах под фонарем заметил ее. Салон «Мерседеса» сразу почудился моему другу чересчур просторным для него одного, и он крутанул рулем к обочине.
«Ты что, новенькая?» — спросил мой друг через оставленную стеклоподъемником щель. Сигарета торчала в углу его рта, обе руки лежали не руле, на мизинце правой поблескивал перстень, украшенный дымчатым топазом. Девушка кивнула ему. Снежинки оседали на ее пепельно-русых волосах, с милого, разрумянившегося на морозе лица смотрели до странности голубые глаза. В общем, моему другу она пришлась по вкусу.
«Садись в машину, крошка, — сказал мой друг девушке. — Нечего тут мерзнуть. И не дрожи, деньгами не обижу».
— Ну? — не выдержал Андрей.
— Девушка устроилась рядом с моим другом. От нее пахло морозной свежестью и совсем слабым ароматом духов. Каким-то таким блуждающим… Неясным…
— Ну?
— Он отвез ее в сауну — ехать оставалось недалеко. Прислуга накрыла на стол. Мой друг распорядился, чтобы зажгли свечи. Ужин при свечах, что скажешь, Бандура?… Нехило придумано?! Стол ломился от жратвы, а девушка оказалась, что надо. Мой друг любил поболтать за столом, то обстоятельство, что собеседница, скажем так, платная, его особенно не смущало. Он с удивлением обнаружил, что незнакомка обладает не только изяществом статуэтки, но и тонким, пытливым разумом. Редкое, типа, сочетание. Короче, вечеринка удалась, а ночь, Бандура, вообще превзошла все мои ожидания. Тебе, возможно, это покажется странным, но мой друг, в прошлом офицер, а ныне — серьезный бандит, втрескался в девчонку по самые уши. С первого чертова взгляда. Называй это глупостью, типа, если тебе так нравится, но так распорядилась судьба.
— Мой друг, как всегда, перебрал. Пить-то он был мастер, только вот с тормозами не ладилось… Впрочем, в тот вечер они оба были пьяны. Не помню точно, в какой момент, но он извлек свой кожаный бумажник и подарил ей все его содержимое. Баксов пятьсот там было, а может, и больше. Она, естественно, взяла, на другое он и не рассчитывал, хотя в глубине его души, теплилась… теплилась таки надежда…
— Что не возьмет?
Атасов безнадежно отмахнулся:
— Такого быть не могло… Она была такой, какой и положено быть девчонке из-под фонаря. Сумма намного превышала ту, на которую Люда не смела и надеяться…
— Ее звали Людой?
— Она сама звала себя Милой. Но лично мне имя Люда куда больше по душе. — Атасов поднял стакан и в упор посмотрел на Андрея. — Мой друг не остановился на бумажнике. Я уже упоминал, кажется, что с тормозами у него были проблемы. За деньгами последовал перстень, собственноручно снятый с мизинца. Для ее безымянного перстень оказался немного великоват, но один черт смотрелся идеально. Будто всегда там был. А под утро мой друг попросил ее руки. Проклятый дуболом окончательно слетел с катушек. Он умолял ее стать его женой, обещал дом в Виннице, виллу на море, поездку на Канары и уж не помню, что еще. А потом они угомонились, утомленные водкой и сексом. Он устроил голову у нее на груди и заснул так безмятежно, как бывало разве что в детстве. Только блаженство, Бандура, нельзя купить за деньги. Ни за сотню, ни за тысячу…