— Вот тоже глупость, — задумчиво обронил Бонифацкий, проводив глазами зеленую маслину, исчезнувшую во рту собеседницы. — Ну глупость, и все. Ну скажи, пожалуйста, положа руку на сердце, идет эта гадость новомодная в сравнение с нашими нежинскими огурчиками? Идет, а?..
— Нет, — согласилась Мила, аккуратно выплевывая косточку, — ни в какое не идет… Хотя о вкусах не спорят…
— Веяние времени. Фетиши. Другого рода, но из той же команды. Для дураков. — Боник потянулся за севрюгой. — А вот осетровые, напротив, вечная ценность. Вроде живописи.
— Знаешь, — продолжал Бонифацкий, — как-то в общежитии, при Горбачеве уже, попался нам на крючок паренек… Был какой-то там очередной общегородской рейд, вот он и влип.
— Как влип? — заинтересовалась Мила.
— Обнаружили у него под койкой целый склад пустых бутылок из-под спиртного…
— Ну и что?
— Как что?! 1986-й год. ВСЯ СТРАНА ЗА ТРЕЗВОСТЬ СРАЖАЕТСЯ, а отдельные элементы без водки дня прожить не могут? Ничего себе, ну и что! Значит, — с воодушевлением заговорил Бонифацкий, — парень, выходит, чужое место занимал? Правильно? Правильно. Закатили ему строгий выговор, для разминки.
— Может, он пустые бутылки подбирал? Из бедности? — предположила Мила, на минуту представив себя адвокатом несчастного студента.
— Вот и он, помнится, в ту же степь клонил, — злорадно ощерился Бонифацкий. — И ошибся. Лучше б косил под алкоголика. А так — что вышло? Позорил облик советского студента. Понимаешь? Это что же получается — наш советский студент по мусоркам шастает? А, не дай Бог, какой зловредный корреспондент фото шлепнет? Да в «Нью-Йорк Таймс»? Тут уже антисоветчиной попахивает. Причем по полной программе.
Мила невольно поежилась.
— Перестань, Вацлав. Ты такую картину набросал, что у меня чуть аппетит не испортился. Честное слово.
— Главное, — задумчиво произнес Бонифацкий, делая знак Миле, что собирается поставить точку на этой теме. — Главное, такую систему завернуть, чтобы всегда, при любых раскладах, можно было кого угодно, на выбор, выдернуть за ухо и наказать, как следует. За портрет Челентано, или не дай Бог, фотографию рок группы «Кисс»,[30] за морально-бытовое разложение, за слишком длинные волосы, или чересчур короткие, за проживание не по месту прописки или неуплату налогов. Это дело двенадцатое, за что. Смысл в том, чтобы все знали — моя морда тоже в пуху. Тогда все будут тихо сидеть и не варнякать лишнего. И вращай всеми, как варениками в тарелке…
— Противная картина, — коротко резюмировала Мила.
— Противная, — довольно кивнул Бонифацкий, — зато перспективная.