Сам Барон в данное время отсутствовал. После того как Иномирье соединилось с Забытыми Землями, старого Цыгана невозможно было удержать на одном месте. Кочуя по стране, он передавал сыну весточки и подарки невестке то с попутным ковром-самолетом, то с эльфами. Подарков у Кваквы накопилось с телегу, но воспользоваться ими она не могла: не приспособлены цыганские украшения для болотной жабы.
Самсон вздохнул. Он бы сам с удовольствием отправился с табором, но куда денешь эту обузу? В разноцветных глазах плескались бы радость и довольство собой, если б не жена-лягушка.
Самсон снова вздохнул – супруга все еще ворчала.
– Акробат несчастный, гимнаст на столбе, – не унималась лягушка, для нее колечко с зеленым камешком на пальце мужа было все равно что красная тряпка для быка. – На этот раз оставлю тебя там, не поскачу!
– Ну и не надо, я уже привык, – огрызнулся вор.
– Где ж тебе не привыкнуть? Да по тебе уже в Последнем Приюте календарь сверяют! Даже если на всю жизнь лягушкой останусь – не поскачу за тобой!
– Ну зачем же на всю-то, Кваквочка? Ладно, мучайся сама, если нравится, но мне-то зачем жизнь портишь?! – взвыл Самсон. – Давай еще раз попробуем, а? Ну, может, вот сейчас поцелую и…
– И снова обсохатишься, в натуре, – услышал Рыжий.
Он поднял глаза – из открытого окна за семейной сценой с удовольствием наблюдали король Полухайкин и Гуча. По хитрым физиономиям было заметно, что они не пропустили ни слова из прозвучавшего диалога. Самсон с досады выругался, но друзья и не подумали сделать вид, что не подслушивали.
– Самсонушка, а может, ты ее не так целуешь? – ласковым голоском, полным самой едкой издевки, пропел Гуча.
– Да ну вас, – отмахнулся было Самсон, но так как любая информация по больному для него вопросу живо интересовала Рыжего, он все же рискнул спросить: – А как надо?
– А попробуй, лох ты наш конопатый, этот… типа… французский.
– Точно, – с трудом сохраняя серьезное выражение лица, поддержал Альберта Гуча. – Говорят, французский поцелуй помогает в особо трудных случаях.
– Это как? – Самсон с надеждой посмотрел на друзей, как вдруг полыхнуло синее пламя и в воздухе появился Бенедикт. Он был совершенно голый, но, как всегда, с готовой информацией по любому вопросу. Видимо, ангел услышал последние фразы.
– Французский поцелуй – это такой поцелуй, когда ты нежно, – менторским голосом уставшего лектора произнес ангел, опускаясь между Самсоном и зацелованной Кваквой, – повторяю, очень нежно захватываешь губами нижнюю губу партнерши…
– Без штанов, блин, – изумился Полухайкин, – а это… типа инструкция с собой!