Он улыбнулся, на минуту к нему вернулось прежнее чувство юмора:
– Нет, любимая, я не ревную тебя. Связь, существующая между нами, все больше убеждает меня в том, что ты меня любишь.
– Тогда, что тебя беспокоит? Может быть, Сабина?
– Нет, моя дочь полностью выздоровела еще до того, как я покинул Девон, чтобы возвратиться к тебе.
– Тогда я сдаюсь.
Смуглое лицо сделалось серьезным:
– Все дело в том, что меня постоянно преследует какое-то неясное чувство, но мне кажется, если я скажу тебе об этом, ты просто посмеешься надо мной.
– Мне никогда не хотелось над тобой смеяться, – ответила Николь, понимая, что это действительно единственный человек, на чувства и поступки которого она никогда бы не смогла наплевать. – Ну, пожалуйста, скажи мне, что тебя так беспокоит.
– Меня не покидает странное предчувствие, что ты уйдешь от меня.
– Как? Ты думаешь, я собираюсь умереть?
– Нет.
– Но измену ты тоже не можешь иметь в виду, ведь ты сам сказал, что знаешь, как я люблю тебя.
Джоселин покачал головой, и длинные кудрявые локоны заколыхались у его лица:
– Это глупо, я прекрасно понимаю, но никак не могу отделаться от этого чувства.
Вдруг в душе Николь родился страх, она вспомнила предсказание цыгана и произнесенные им слова: «Ты можешь уйти, если захочешь, это полностью в твоей власти».
– Но я не хочу никуда уходить, – протестующе сказала она, и лишь в этот момент поняла истинное значение произнесенных ею слов.
– Нет, не то, – сказал Уильям Добсон, отступая на шаг от холста и глядя на него, прищурив глаза, – слишком счастливое выражение лица. Если вы еще не потеряли терпение, миледи, я бы хотел, чтобы вы сели немножко по-другому.
– Но можно я хотя бы взгляну на то, что уже нарисовано? – спросила Николь, почти умоляюще.
Ее удивляло то, что художник не хочет показать ей ее собственный портрет, хотя в глубине души она понимала нежелание главного королевского портретиста показывать работу, которая была не закончена.
– Я бы не хотел этого делать, – ответил он, улыбаясь. – Портрет не готов к тому, чтобы его можно было критиковать. Вы понимаете, что я хочу сказать.
Николь кивнула и поднялась:
– Как не отрепетированная пьеса?
– Вот именно.
– Тогда приходите завтра в это же время, если это вас устроит.
Добсон поклонился и начал собирать кисти.
Портрет был заказан в январе, незадолго до того, как Джоселин опять отправился на войну. Неизбежность новой разлуки угнетала их обоих, и позирование художнику было неплохим способом отвлечься от мрачных мыслей. Сейчас Добсон был завален заказами, плату он брал вперед, и среди придворных ходили слухи, что принц Руперт заплатил ему за копию портрета леди Аттвуд. Внимательно глядя на художника, Николь боролась с желанием спросить у него, правда ли это.