Николь проводила почти все время вне дома, и это было удобно еще и потому, что она, таким образом, избегала встреч с сэром Дензилом, а в ее планы теперь входило видеться с ним как можно реже. Однако во время обеда, который подавался каждый день ровно в полдень, встречаться им все-таки приходилось. Она сидела на одном конце огромного дубового стола, а отец Арабеллы – на другом, и они могли общаться друг с другом лишь на расстоянии. Так как для этого нужно было разговаривать довольно громко, они чаще всего молчали, и Дензил Локсли сидел, уставившись или себе в тарелку, или на Николь, что доставляло ей крайнее неудобство.
Наблюдая за ним исподтишка, она заметила, что отец Арабеллы, овдовевший, как она теперь знала, четырнадцать лет назад, испытывал не совсем обычные родительские чувства к своей дочери, которая явно похорошела, после того как Николь придала ее внешности лоск и красоту двадцатого века. «Если это действительно так, – думала актриса, – то мое положение очень скоро может сделаться просто невыносимым, и мне действительно придется уйти отсюда». Эта мысль, однако, была настолько пугающей, что Николь старалась не думать об этом. Но однажды, когда эти совместные обеды стали для нее слишком тягостными, Николь, забыв об осторожности, решила заговорить с ним:
– Сэр, что такого интересного вы во мне нашли? Вы смотрите на меня, не отрываясь, вот уже десять минут, и я была бы вам очень признательна, если бы вы объяснили мне причину.
Он слегка вздрогнул, но вспомнив, что в комнате присутствуют слуги, смутился:
– Извини, я делаю это не нарочно. Мои мысли на самом деле очень далеко отсюда.
– С королем?
– Да, – смущенно ответил он.
– И какое сейчас положение в стране?
Сэр Дензил взглянул на нее с неподдельным изумлением.
– Ты же никогда не интересовалась политикой. Почему же сейчас ты об этом спрашиваешь?
– Потому что обстановка очень уж напряженная. Надвигается гражданская война, и я хочу знать обо всем как можно подробнее.
Суровые черты лица сэра Дензила смягчились, что бывало крайне редко.
– Надвигается гражданская война, неужели? Откуда тебе это известно, дитя мое?
– Потому что это совершенно очевидно, – ответила она, чувствуя, что ступает на опасный путь, – мне кажется, что обстановка с каждым днем накаляется.
– Кто тебе об этом сказал?
– Я слышала, как вы обсуждали это с сэром Гэйлзом Хойтоном.
Кожа на лице сэра Дензила натянулась, из-за чего кости проступили еще отчетливей: это означало улыбку.
– Вообще-то подслушивать нехорошо, но если ты горишь желанием узнать…
– О, да, – она почувствовала облегчение от того, что смогла найти подход к этому суровому человеку.