А потому обходиться с ним следовало, как с самым желанным клиентом. Таким, кроме доброго слова и мягкого кресла, полагалась еще чашка хорошего кофе.
Старик, казалось, не замечал юношеского восторга ювелира и крохотными глотками попивал кофе.
Иосиф Абрамович поднял на старика глаза и спросил:
— Простите, как, вы говорите, вас зовут?
— Павел Александрович, — губы гостя дрогнули в доброжелательной улыбке.
Иосифу Абрамовичу Зальцеру было немногим за пятьдесят, и принадлежал он к потомственным ювелирам. Его дед во времена НЭПа владел несколькими изумрудными приисками и слыл крупнейшим добытчиком ювелирных камней по всему Уралу. Вот только продолжалось эта вольная пора, к сожалению, очень недолго… Прежних хозяев большевики повыгоняли, а рудники национализировали.
Его дед был одним из первых, кто начал добывать россыпные алмазы на Вишере, а потому Иосиф насмотрелся на них еще в детстве, порой играя драгоценностями, как забавными камушками. Но алмазы такого размера видеть ему приходилось крайне редко. Можно было пересчитать по пальцам подобные случаи.
Любой ювелир это в первую очередь коммерсант. А по закону рынка полагается делать недовольную физиономию и сбивать цену. Однако Зальцер ничего не мог с собой поделать, и юношеский восторг буквально на части разрывал все его существо.
— А хорош! — вновь восхитился он. — Откуда у вас такая красота, Павел Александрович?
Старик сделал небольшой глоток кофе и ответил, пожав плечами:
— Даже затрудняюсь сказать, он у меня уже давно… Остался от родителей.
Зальцер скупо улыбнулся. Согласиться с подобным утверждением было трудновато. Большевики были народом суровым, за подобные тайны, лежащие где-нибудь в бабкином сундуке, они запросто ставили к стенке. Немного могло в те времена отыскаться охотников хранить такой камушек. А потом ведь неограненный алмаз никуда не сдашь. Это сырье. Значит, ты его где-то откопал, следовательно, нарушил закон. Все камни первой группы принадлежат исключительно государству. А уж о таких раритетных вещах как этот экземпляр и говорить не стоит! А если все-таки попытаешься его куда-нибудь сплавить, так обязательно отыщется какой-нибудь доброхот, который шепнет в органы, что появился клиент, у которого имеются «белые» едва ли не в три сантиметра длиной.
Такие камушки могли безбоязненно хранить у себя только самые высокопоставленные особы, и глупо было бы думать, что батяня этого старика был какой-нибудь крупной шишкой.
— Да, конечно, — тем не менее согласился Зальцер.
Он помнил еще одно правило — следует угодить клиенту, тем более такому состоятельному, как тот, что сидел перед ним. К тому же совершенно не знаешь, чего от него можно ожидать, возьмет да и заберет с собой столь уникальный камушек. А расставаться с такой редкой вещью было очень жаль.