В грудь фиксатому смотрел ствол нагана. Макар слегка надавил на курок, и барабан, как бы неохотно, чуток сдвинулся. Фиксатый проглотил подступивший к горлу спазм.
— Ну, ты… это… — пробормотал он.
— А теперь, салаги, просите у дяденьки прощения.
Барабан повернулся еще чуть-чуть.
— Ну, пошалили мы, браток, с кем не бывает… Не признали своего, — виновато зашепелявил фиксатый.
— Крыса тебе браток, — брезгливо выдавил Хрящ, — а для тебя я дяденька. Живо проси прощения! Считаю до трех… Раз!..
Барабан повернулся еще на самую малость. Именно в этом месте на шептало нагана установлен фиксатор, чтобы иметь возможность как следует прицелиться в предполагаемую мишень. А дальше достаточно всего лишь крохотного усилия, чтобы выпустить из ствола пулю.
— Дяденька… прости… не будем, — прошепелявил ошарашенный блатной.
— Салагу забыл, — негромко, но жестко напомнил Макар Хрящ.
— Дяденька… прости салагу, — выдавил из себя фиксатый.
— А теперь пошел отсюда, и чтобы я тебя не видел! — чуть повел стволом Хрящ.
Жиганы, попрятав финки, уважительно разомкнулись. Отступил и фиксатый, увязнув лакированными туфлями в осенней грязи. Обернувшись, Макар поймал его яростный, уничтожающий взгляд. Каким-то шестым чувством он осознал, что это не последняя их встреча.
Завернув за угол, Макар махнул рукой извозчику.
— На Хитровку! — небрежно бросил Хрящ, развалившись на сиденье.
— На Хитровку? — призадумался извозчик, почесав кнутовищем кудлатый затылок. — Неспокойно там нынче, — сдержанно сообщил он, — вы бы, господа, добавили полтину за беспокойство.
— Три рубля сверху! — великодушно пообещал Хрящ.
— Три рубля?! — возликовал извозчик. — Да за такие деньги я вас хоть в ад отвезу!
— А вот это кого-нибудь другого, — со смешком заметил Макар.
Пролетка остановилась на площади, расшугав пацанов, покуривающих махорку на перевернутых ящиках.
Дозор не дремал!
Тотчас от их группы отделился самый расторопный и стремглав пустился по улице.
В окнах заведения мадам Трегубовой ярко полыхал свет. Здание было заметно издалека, как огромный корабль, светящийся в мрачном и неуютном море праздничной иллюминацией. В соседнем доме над крыльцом висел красный фонарь, у которого, попыхивая папироской, стояла молодая женщина.
Макар невольно задержал взгляд на ее открытых ногах. Странно, что он не разглядел это заведение в прошлый раз.
Женщина, вмиг заметив интерес, расценила его по-своему. — Что же ты, морячок, мимо проходишь, я много за удовольствие не возьму.
— Откуда же ты, барышня, знаешь, что я моряк? — невольно удивился Макар, чуть приостановившись.