Оставалось только дождаться появление государя.
Петр не заставил себя долго ждать. Появился во дворце нарождающимся ураганом: снес рукавом на пол фарфоровую чашку, зацепил носком сапога стоявший в сенях табурет и, едва взглянув на супружницу, застывшую в поклоне, плюхнулся за стол к расставленным тарелкам.
— Ложку почему не положил? — прикрикнул Петр Алексеевич на стольника аршинного роста, топтавшегося подле. — Или ты думаешь, я пальцами щи буду черпать!
— Так не успел еще, только расставляю, — виновато отозвался стольник.
— Мигом за ложкой! Вот ротозеи, стоит только не появиться, так все царствие разваливается! Ложку государю не подают.
Стольник возвратился с ложкой наперевес. Аккуратно положив ее по правую сторону от государя, спрятался от греха подальше за его спину.
Евдокия Федоровна села рядышком. Терпеливо дождалась, пока другой стольник, крепенький краснолицый отрок, нальет щей, и только после этого, взяв ложку, приступила к разговору:
— Не по старине ты живешь, Петя. Все пропадаешь неведомо где, а ведь дома у тебя супруга твоя законная, сынок наш Алешенька, — терпеливо заговорила государыня, с удовольствием наблюдая за тем, как поглощается Петром насыпанный в щи заговоренный порошок. — То нептуновыми забавами балуешься, а то марсовыми. Разве так наши отцы жили?
Поморщившись, Петр отложил ложку в сторону, щи показались ему на редкость кислыми. Иное дело в Кокуе, там даже постные клецки повкуснее куриного мяса будут.
— Евдокия, я же тебе просил помолчать. Кусок хлеба в горле застревает!
— Вот ты даже поесть и то как следует не можешь, все на бегу, все куда-то торопишься. А ты забыл, как отцы наши ели? — продолжала наставлять царица. — Всех бояр собирали, за одним столом вкушали. Речи неторопливые вели, за здравие пили, а им стольники прислуживали. А ты все наспех! Может так в Кокуе заведено, а только у нас во дворце все по-другому.
Петр в раздражении отодвинул от себя тарелку со щами. Расплескавшись, они залили белоснежную скатерть.
— Пойду я! — встал Петр. — Дела ждут.
— Петя, останься. Ты же даже не доел! — заволновалась царица.
— А как тут есть, если ты мне все в ухо чего-то зудишь!
— Кто же тебе скажет, как не твоя жена?
— Жена, говоришь, — зло прошипел Петр Алексеевич, — а только я себе жену не выбирал.
Лицо государыни болезненно дернулось, сделавшись некрасивым. Прошло какое-то время, прежде чем Евдокия Федоровна совладела с собой окончательно.
— Кто же тебе тогда жену выбирал, как не ты сам?
— Матушка мне невесту выбирала, — даже не пытаясь скрыть тоску, отвечал Петр Алексеевич. — Даже меня не спросила… А знаешь для чего?