– А давай поиграем в такую игру: ты сегодня весь день не будешь разговаривать с Паном?
Уже потом он понял, что тон был выбран неверно. Арина давно не ощущала себя ребёнком рядом с мужем; Ким ошибся – вероятно, утратил нюх, привыкнув советоваться с Пандемом. А может быть, просто не повезло. Слишком волновался.
– Не понимаю, – сказала тогда Арина, и сказала резковато. – Почему?
– Потому что сегодня воскресенье, – сказал Ким. – Я хочу видеть в твоих глазах тебя, твои мысли, а не тень вашего разговора. Понимаешь?
(Это была следующая ошибка. Он начал её упрекать, а стоило… что-то придумать. Что угодно, только не упрёки).
Арина сидела перед ним, напрягшись, и – Ким видел – спрашивала у Пандема, за что ей такая обида от близкого человека.
Тогда он взорвался.
Нет, он ничего не сказал. Слава богу, на это у него хватило выдержки. Он просто поднялся… даже не хлопнул дверью. Просто поднялся и вышел.
И не вернулся вечером домой. Не позвонил. Арина и без того знала от Пандема, где он и что с ним. Нет повода для волнений.
…В какой-то момент, сидя в моторной лодке посреди речки, он малодушно подумал: а хорошо бы она волновалась. Хорошо бы ревновала хотя бы. Отправиться в бордель? Гнусно…
Моторку он взял на пристани. Там был тент, чтобы ночевать, и ручной ресторанчик, чтобы готовить еду.
Внутри него была совершенная, непривычная тишина. Никто не разговаривал с ним. Иногда Киму казалось, что он оглох. Ночью, выпив лучшего вина, которое нашлось в ресторанчике, он говорил сам с собой. Ему было смешно, потому что Пандем, великий Пандем, сверхсущество и вторая Природа, обиделся, наверное, и решил Кима наказать…
Под утро он понял, что ошибся снова. Пандем чувствовал, как были бы болезненны для Кима – сейчас – попытки завязать разговор, и, с обычным своим тактом, дал ему возможность побыть наедине с собой.
Прошла неделя. Ким вспомнил, как определяют время по часам, и как управляют механизмами, и как пользоваться картой. И много чего вспомнил, неторопливо и подробно – мальчика-Пандема возле горящей машины, молоденькую Арину в день их первой встречи… Рождение Витальки, рождение Ромки…
И, вспоминая, он сделался – впервые за много лет – чудовищно, космически одинок.
* * *
Отец Георгий молчал. Вертел очки в руках. Смотрел на Кима широко посаженными, жёсткими чёрными глазами:
– Вы поймали меня… подловили, сами того не желая, Ким… Вам нужен кто-то… посредник между Пандемом и вами?
– Я не могу просить вас…
– Конечно. Я так здорово объяснил вам, что перед Господом Пандем – ничто… Карманный калькулятор. А сам я десять лет не говорю с ним. Это больше, чем привычка…