Джеми смотрел на Лёшку минуты полторы. А потом приехали люди из этой их гребаной координации; в новостях уже тридцать две секунды висела новая строчка: «Самоубийство в районе старой телевышки»…
Джеми отошёл в сторону, помочился на кучу старой листвы и запросил инфу о всех самоубийствах и несчастных случаях за последнюю неделю.
…Единственный недостаток – слишком быстро. И только одинажды. А в виртуалке он попросил бы Лёшку прыгнуть ещё раз…
Розовая «двойка» без имени вышла из-под контроля Трассы, перешла на ручное управление и увеличила скорость почти вдвое. Трасса едва успевала расчищать перед ней дорогу (а поток был плотный), отбрасывая к обочинам прочие, управляемые снаружи машины; раздвинуть собственные границы Трасса, увы, не могла. На повороте «двойка» проехалась бортом по ограждению, оставляя на нём лохмотья-плёночки розовой краски, и сбила с ног одинокого пешехода, по несчастной случайности оказавшегося в этот момент на обочине.
Через десять секунд после удара Ким получил сообщение на пульт. Ещё через минуту он был уже в пути.
…Трассы становились опасны. И это было тем более неприятно, что в тех слоях, где нормальным считалось иметь индивидуальный транспорт, обойтись без Трасс не представлялось возможным. Система внешнего управления позволяла срастить достоинства личных «ездилок» с преимуществами общественных «возилок» – но как велик оказался соблазн порулить самому, да ещё и быстрее всех!
– На что они рассчитывают? – безнадёжно спросил Ким у Невилла, хорошо знакомого инспектора Трасс. И Невилл, находившийся за два часовых пояса к востоку, шумно вздохнул у Кима в ушах:
– По-моему, они просто не думают. Проследить реакцию Трассы, вычислить машину – на счёт «раз»… Но ничего не может случиться. Они в это верят, ты знаешь…
Медпомощь раненому пришла через сорок секунд после столкновения – врач опередил Кима почти на одиннадцать минут. Ким увидел сперва полосатую спортивную туфлю, одиноко мигавшую голубым маячком, потом белую тряпочку, прилепившуюся к дорожному покрытию, потом – медкапсулу, формой похожую на старинный тюбик с зубной пастой, полупрозрачную, как щитки на транспортёре. В капсуле неподвижно лежал человек; рядом сидел по-турецки врач в ярко-жёлтом, светящемся под фарами комбинезоне, по-птичьи поводил головой, видимо, управлял лечением со встроенного пульта.
Тёмные стенки капсулы прояснились, сделавшись вдруг совершенно прозрачными; Ким увидел лицо раненого. Потерпевший был крайне раздражён и обижен.
Врач перевёл дыхание и обернулся. Ким сперва подумал, что он очень молод, и только секунду спустя узнал племянника Мишу.