– …Сколько человек должно быть на корабле, чтобы ты мог последовать за ними?
«Одного достаточно. Я живу в каждом человеке. Один среди космоса – и я с ним…»
– А если на Земле останется один человек, единственный – ты уцелеешь?
«Да».
– А если никого не будет? Ни одного человека? Допустим, что связь, техника, компьютерная сеть – всё сохранилось… Ты не создашь себе новое человечество?
«Нет, Ким. Если отрубить тебе руки и ноги, содрать кожу, выколоть глаза… ты всё равно сможешь жить. Некоторое время. Я – нет. Мир, лишённый человека, не представляет для меня интереса… Это не великая тайна. Я знаю людей, которые с угрызениями совести, но из благих побуждений прихлопнули бы человечество, чтобы дать ему второй шанс. Чтобы жизнь и разум зародились снова. И они сделали бы это, если бы могли, уверяю тебя».
* * *
…Стал охоч до воспоминаний, будто старик.
Они с Ариной поженились в сентябре. Это была правильная, до оскомы традиционная свадьба. С фатой, куклой на машине, со всеми родственниками, караваем, шампанским и даже выкрадыванием невесты; Арина рассказывала потом, как ей было смешно и неловко, когда какие-то Костины приятели тащили её по лестнице, будто бревно – сопя, кряхтя и ежеминутно оступаясь. Оставшись наконец наедине, молодые супруги нежно обнялись – и заснули как убитые, так их вымотал весь этот долгий, бестолковый свадебный ритуал…
На второй же день после свадьбы Ким понял, что завоевание не закончилось. Что он всё ещё карабкается на стену крепости, и что тяжёлая работа, в условия которой входит и смола, время от времени проливающаяся на голову, – работа эта в радость.
Их первые годы были очень хороши. Возвращаясь домой после особенно трудного дня, Ким ещё во дворе, ещё на лестничной площадке получал будто инъекцию тёплого весёлого ожидания, и за секунду до того, как дверь откроется, уже бывал счастлив не резким праздничным, а каким-то нежным, по-хорошему будничным счастьем.
Он помнил, как открывали первое Аринино профессиональное панно – во Дворце Школьников. Как сдёрнули ткань, представляя нескольким десяткам зрителей обычную «школьную» композицию – мальчиков и девочек, которые читают, танцуют, гуляют и рисуют на асфальте; Ким видел эти фигурки раньше, по отдельности – фрагменты кустов и деревьев, облаков и ботинок, косичек, кисточек и лиц. Сведённые вместе, они не произвели на него впечатления: слишком уж традиционной была картинка. Арина покосилась на него и ничего не спросила. Её поздравляли; в кабинете директора накрыт был небольшой фуршет. Арина, казавшаяся всё более мрачной, оставила пирующих уже через полчаса. Все обиделись.