И узре ослица Ангела Божия (Кейв) - страница 23

Другие бродяги тоже начали кричать: «Падаль! Падаль!» — видно, так звали эту тварь. Потом несколько бродяг встали и заковыляли к моей рытвине. Я понял, что сейчас мне достанется, потому что бродяги были известны своим злобным нравом и зачастую дрались между собой без всякой видимой причины.

Не открывая рта, я мысленно скомандовал дворняге: — Иди к ним! Бегом! Пока они еще далеко…

И собака побежала навстречу своим хозяевам. Старший снял шинель и одним ловким движением завернул в нее собаку, которая радостно завизжала от счастья, что ее нашли. Я лежал в грязи, наблюдая, как зеленые шинели сгрудились над костром, занимаясь каким–то непонятным делом.

Потом они вернулись на свои места, и я увидел, что собачья тушка уже крутится над костром на вертеле. Видать, бродяги сильно проголодались.

Так я впервые узнал, что могу мысленно общаться с собаками.

XI

Укулиты считали, что болота — это мерзость в глазах Господа.

Они верили, что если Бог прогневается, то болота выступят из берегов и зальют всю долину своей отвратительной жижей.

В школе старейшины укулитов вбивали в головы учеников с пылом, проистекавшим от истовой убежденности, мысль о том, что болота — это дьявольские отметины на Новом Сионе и что в их топях гнездится все зло мира сего. Дети были так запуганы этими разговорами, что редко отваживались гулять к северу от города.

Батраки и рабочие с сахарного завода не были такими суеверными, но и они старались держаться подальше от болот.

Только однажды Юкрид видел, как эти смелые и хвастливые люди появились там.

Факт оставался фактом: в северной части долины пустовали обширные земли, пригодные для жилья, в то время как на юге почти не оставалось свободных участков. Это одно красноречиво говорило о том, что рабочие и члены их се мей не испытывают особенного желания проживать по соседству с топями.

Бродяги, которых изгоняли из города и поселков и которым волей–неволей приходилось скитаться по окрестностям, рассказывали друг другу жуткие истории о ночах, проведенных в этих мглистых краях. Жадно отхлебывая из бутылок с неочищенной самогонкой и сплевывая прямо в костер, они бросали взгляды на видневшиеся за пламенем черные тени, лежащие на поверхности топей, непроизвольно вздрагивали и еще яростней прикладывались к горлышку.

Юкриду и десяти не было, когда он впервые почувствовал, что топи неудержимо влекут его.

Скажу по чести, я точно и не упомню, сколько мне было, когда я впервые отправился на болота. Больше того, я и дня–то толком не помню, чтобы сказать: так и так, в этот день я впервые там побывал. Нет, не помню, и все.