Узнать правителя особого труда тоже не составило – лет двадцати, голубоглазый, с курчавой бородкой с проседью, он единственный в доме носил на шее золотое кольцо и пару крупных перстней; широкий пояс его был украшен темными медными пластинами, а мягкие сапоги пугали пурпурно-кровавым цветом.
К приходу жреца он как раз уселся обедать. За столом слева от него ела с серебряного блюда кусочки мяса бледная круглолицая женщина с длинными, заплетенными в косу волосами. Под глазами ее залегла синева, какая случается от постоянного недосыпа, на шее виднелось небольшое багровое пятно, словно от укуса. Наверное, жена. Справа торопливо черпал из деревянной миски какое-то варево плечистый паренек лет пятнадцати, тоже голубоглазый, и тоже с поясом, украшенным пластинами. Это, видимо, сын. А две девчонки-малявки ниже по столу – дочери.
Из комнаты за стенкой внезапно послышался громкий плач. Женщина моментально вскочила:
– Прости, любимый… – скользнула она ладонью по плечу номарха и выскочила прочь.
– Благодарствую, батюшка, – отодвинул опустошенную миску паренек. – Дозволь на реку пойти?
– Иди, Волхов, – кивнул правитель. – Коли ледник заполнен, мужей позови у нас поснедать. По домам-то их пока не ждут. Пусть медку хмельного выпьют для согрева.
– Мы к маме пойдем, пойдем… – почти хором спросили девочки.
– Бегите, пигалицы, – разрешил отец.
В трапезной стало тихо. Номарх придвинул к себе высокий медный кубок, налил в него из крынки какой-то густой желтый напиток, поднес к губам и сделал несколько глотков. На густых усах и бороде повисли белые клочья пены.
«Пора!» – решил жрец и отер лицо, словно собирая невидимость в ладонь и стряхивая ее на пол. Сухощавая фигура, прикрытая темной тканью, начала проявляться, сверху вниз, от лица к плечам, пока служитель богини смерти не предстал перед местным правителем целиком.
Номарх поднял на него тяжелый взгляд. Не проявив особого удивления, осушил кубок и грохнул им о стол:
– А ты еще кто такой, и почто без спросу в дом чужой явился?
– Я послан к тебе верховной богиней этого мира, смертный, дабы ее милостью привести тебя к высотам власти над всеми землями! – гордо объявил Изекиль. – Власть и сила ее безграничны, и, служа велениям ее, ты сможешь одолеть любого врага и перешагнуть любые беды.
– Ты явился не по месту, шаман, – спокойно сообщил номарх. – Все мы, сколоты – потомки Сварога, внуки Дажбога[20]. Иных богов мы не ищем и не признаем. Ступай отсюда.
– Ты не понял меня, дикарь, – придвинулся ближе Изекиль. – Я предлагаю тебе покровительство истинной богини, а не каких-то там идолов. Могущественнейшей богини!