А куда, спрашивается, ей было идти?! Пока лежала в коме, ее предприятие едва не разорилось. Квартиру пришлось отдать за долги. Затем дальше — больше…
Милочка вспомнила, как стойко встретила Ксюша известие о том, что она теперь не является хозяйкой ателье и магазинов, и тяжело вздохнула. Как удалось перекупить акции той миловидной гадине, завладевшей контрольным пакетом, до сих пор для Милочки остается загадкой. Ведь все люди были на редкость преданны Ксюше. Почему же они вдруг так поступили?
— Не стоит забивать себе голову ненужными проблемами. — Макс вернулся из кухни и, потягивая пиво из жестяной банки, внимательно смотрел на попритихшую супругу. — В конце концов, у нее своя жизнь, а у нас своя. Так я говорю, малыш?
— Да, — согласно кивнула она, но глаз не подняла. Пусть помучается, раз позволяет себе голос на нее повышать.
— Эй, — безотказно сработала Милочкина уловка. — Мила, посмотри на меня, котенок…
Далее должен был последовать судорожный вздох, частые взмахи ресницами и в довершение дрожащий голосок, жалобно просящий не обращать на нее внимания.
Макс был, как всегда, раздавлен. Он до боли любил ее. Любил трепетно, нежно, как ребенка. Он и относился к ней, как к большому ребенку, но эта ее подруга…
— Милая, ну пожалуйста, ну прости меня! — Он опустился на пол перед креслом, где она сидела, и положил ей голову на колени. — Я был не прав, накричав на тебя. Ты же здесь ни при чем… Пожалуйста, прости меня…
— Хорошо. — Угрызения совести, как всегда, просыпавшиеся в ней в такие моменты, сподвигли ее на встречные извинения. — Это ты прости меня, Максик. Я больше не буду приставать к тебе с подобными просьбами. В конце концов, действительно, пусть сама во всем разбирается. Ты и так с ней нянчился предостаточно. Я до сих пор не могу без содрогания вспоминать тот вагончик в тупике…
Там они отыскали Ксюшу спустя два месяца после ее ухода от Виктора. Они облазили весь город, прежде чем наткнулись на ее след. Благо подруга имела колоритную фигуру, которую трудно было скрыть под самой затрапезной одеждой, и лицо, обращающее на себя внимание даже с выражением полного равнодушия ко всему окружающему.
Вагончик этот, облюбованный бездомными и кишевший насекомыми, давно числился по документам уничтоженным и стоял в самом дальнем тупике. Но то ли руки у руководства вокзала до него не доходили, то ли жалко было сирых и лишенных крова, но он существовал там вот уже добрых три года.
Ксюша лежала на верхней полке на облезлом матраце и невидящими глазами смотрела в окно.
Подруги, подталкиваемые сзади нетерпеливым Максом, застыли, прижимая руки к груди, в немом изумлении, не в силах проронить ни слова.