— Я узнал, что у этой девочки долгов больше, чем дырок в дуршлаге…
— Что?!
— Я знал, что ты удивишься. Так вот. Долгов, значит, у нее выше крыши. К тому же все эти акции скупала она не для себя. И в кресле директорском сидит она сейчас просто так, как часть обстановки.
— А кто же стоит за ней?
— А вот этого я пока не знаю. — Володя встал и, потоптавшись немного, двинулся к двери. — Но не сегодня завтра у меня встреча с одним человеком. Он обещал мне помочь. Тут ведь какое дело, Ксюха…
— Деньги… — выдохнула она и с пониманием кивнула головой. — Но…
— Да не столько деньги, сколько… — Он окинул ее долгим внимательным взглядом. — Тут ведь главное — хочешь ли ты всего этого?..
А вот на этот вопрос она не могла ответить даже самой себе. Вроде бы и да — интересно. Взыграло немного любопытство, разбуженное тихим шелестящим голосом Володи. А с другого бока посмотреть — зачем ей все это? Ради чего? Вернее — ради кого?..
— Сделай это для себя… — тихо промолвил Володя, поразив ее в самое сердце своей проницательностью. — Сделай это в память о той, которая жила раньше в тебе и которую ты так усиленно хоронишь…
— Как дела, дорогая? — Макс откинулся на диванную подушку, вывернув под немыслимым углом шею, и внимательно разглядывал заплаканное лицо своей супруги. — Та-а-ак… Ты опять была у этой сумасшедшей!
— Она не сумасшедшая, — слабо запротестовала Милочка, на ходу снимая обувь и усаживаясь в кресло. — Она просто устала…
— От кого? — иронично поднял он бровь. — От самой себя? Или от собственных бредней заядлой феминистки?
— Она феминистка?! — Против воли Милочка заулыбалась. — Ты просто плохо знаешь Ксюшу, раз считаешь ее таковой. Мужчины всегда были ее жизнью. Ее страстью, если хочешь. Не успевала она освободиться от одного, как тут же в поле зрения появлялся другой. Причем намного лучше предыдущего…
— Вот, вот! — поднял Макс вверх указательный палец. — Это-то ее и сгубило! Она закопалась в мужиках. Перестала отличать в них хорошее от плохого. А пережив потрясение, заклеймила всех разом. Разве я не прав? Ведь наверняка меня опять мерзавцем обзывала. Говорила, что моя благотворительность — это не результат сочувственного отношения к ее несчастной судьбе, а что-то гадкое и расчетливое…
Милочка опустила головку и с облегчением вздохнула. Множество вопросов, вызванных откровениями подруги, сверлили ее мозг, пока она добиралась домой. Ведь кое-что из того, о чем поведала ей Ксюша, стало для нее неожиданностью. Но Максик, ее любимый милый Максик, сам завел разговор об этом. Быстренько уничтожив все ее сомнения на свой счет.